Войти
Навигация
Рубрики
RSS
Сайт
Вики
Гостевая книга
Форум
Пометить для себя
По-своему весьма занятная статья, пытающаяся объяснить сложные для восприятия современным светским читателем особенности известного романа.
Постоянные параллели между Иешуа и Воландом, их зеркальная похожесть, вполне соответствует дуалистической картине мира, ереси, принимавшей на протяжении истории христианства десятки разнообразных форм и наименований (манихейство – самое распространенное из них). Согласно манихейской точке зрения, в мире правят две высшие силы: дух зла и тьмы, представленный в романе Воландом, и дух добра и света, представленный Иешуа. Сложность этой идеологемы заключается том, что упомянутые сущности, будучи крайними противоположностями, по их мнению в материальном мире выполняют одну и ту же задачу, что многократно подчеркивается в различных эпизодах романа.
Смешение света и тьмы является для манихеев изначальным грехом. Необходимость восстановления утраченного баланса (посредством отделения света от тьмы) стала причиной союза между двумя озвученными сущностями. Так как цели едины, то выбор между добром и злом принципиального значения не имеет. Более того, добро гностиков при детальном рассмотрении оказывается все тем же злом, только с маской благочестия. В романе Булгакова на этот счет имеется довольно любопытная деталь, Иешуа как и Волонд не любит солнечный свет. Дело в том, что в обсуждаемой книге солнце олицетворяет собой Бога-Творца, который для манихеев является злым и глухим Демиургом.
На первый взгляд, роман Булгакова носит характер вольного пересказа о страстях Иисуса Христа, но такой вывод поверхностен и обманчив. Основной сюжет имеет куда более точный прототип. Речь идет о так называемом “Гимне Жемчужине”, найденном в апокрифических деяниях Фомы. В этом еретическом произведении рассказывается о “принце”, который спустился в мрачное царство материи, чтобы освободить “жемчужину”, но сам становится жертвой чар, символизирующих материальное, и забывает о своей священной миссии. “Жемчужина” – одна из постоянных метафор для “души” в гностической литературе. Будучи объектом поиска, она не обладает от этого самого поиска независимым статусом, а скорее, является выражением последнего, который может быть охарактеризован как “самообожествление”. Йонас писал: “Для гностиков существование докосмического бога “Человека” выражало одну из главных тайн их Знания, и некоторые секты зашли настолько далеко, что называли само высшее божество “Человеком””. Самообожествление, неприятие материального мира, равенство добра и зла… в прошлом люди тоже осознавали последствия таких жизненных установок, поэтому литературу, пропагандирующую оные, предпочитали утилизовать посредством огня. Это обстоятельство и невероятная живучесть упомянутых идей отражены в известном тезисе романа “рукописи не горят”. Просто потому, что жизнеотрицающие установки воспроизводятся с завидным постоянством в силу самой биологической природы человека. Таким образом, “Мастера и Маргариту” можно рассматривать как частный пример адаптации гностических апокрифов под реалии современного литературного языка. Апологетика зла является тем стержнем, на котором держится весь роман.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
