Сулимов С.И., Черниговских И.В. Антисистема и контркультура

Print PDF

В данной статье проводится сравнительный анализ категорий «субкультура», «контркультура» и «антисистема». В ходе исследования авторы приходят к выводу, что если субкультура является неотъемлемой частью любой культуры, то контркультура и антисистема – образования случайные и не всегда благотворные. При этом антисистема представляет собой попытку переустройства мира по несбыточным синкретическим образцам, а контркультура – попытку создать новую культуру, опираясь на иные, не принятые в данном обществе ценности.

УДК 316.3

В данной статье проводится сравнительный анализ категорий «субкультура», «контркультура» и «антисистема». В ходе исследования авторы приходят к выводу, что если субкультура является неотъемлемой частью любой культуры, то контркультура и антисистема – образования случайные и не всегда благотворные. При этом антисистема представляет собой попытку переустройства мира по несбыточным синкретическим образцам, а контркультура – попытку создать новую культуру, опираясь на иные, не принятые в данном обществе ценности. Особым видом контркультуры является «богемная» контркультура, представляющая собой попытку бегства от мира в чувственные удовольствия под предлогом протеста против «несправедливости».

Ключевые слова: субкультура, антисистема, контркультура, доминирующая культура, «богемная» контркультура.

Сулимов Станислав Игоревич, ассистент

кафедра философии

Воронежского государственного

университета инженерных технологий

Черниговских Игорь Васильевич, к. филос. н., доцент

заведующий кафедрой философии

Воронежского государственного

университета инженерных технологий

АНТИСИСТЕМА И КОНТРКУЛЬТУРА

В конце ХХ в. в социальной философии и культурологии получило широкое распространение исследование антисистем в духовной и социальной жизни общества. Данной проблематикой интересовались такие авторы как Л. Н. Гумилёв, П. М. Корявцев, В. Л. Махнач, Ю. М. Бородай, Д. М. Володихин и др. Л. Н. Гумилёв определял антисистему как «системную целостность людей с негативным мироощущением (курсив автора), выработавшую общее для своих членов мировоззрение» [1; 518]. В самом общем виде, под термином «антисистема» мы понимает синкретическое социально-духовное образование, обладающее следующими характеристиками: 1) неспособность к развитию; 2) негативное мироощущение; 3) иерархическая структура; 4) допустимость лжи. В. Л. Махнач указывает, что все эти «родовые» черты закладываются в антисистему в силу её происхождения. В процессе межкультурного взаимодействия происходит заимствование и усвоение различных элементов материальной и духовной культуры. Если данные компоненты совместимы между собой, то либо все его участники этого процесса взаимно обогатятся, либо возникнет некая новая целостность, совмещающая положительные качества всех своих предшественников. Антисистема же изначально синтезирует в себе несовместимые черты, прежде всего, духовной культуры, что лишает её не только возможности развиваться, но даже адекватно видеть мир. Именно с этим связано её негативное миропонимание: с точки зрения каждой базовой культуры мир выглядит логичным и близким, поскольку культура формировалась во взаимодействии с ним, но с позиции сразу нескольких, иногда взаимоисключающих культурных точек зрения мир кажется противоречивым и негармоничным. Не видя в мире порядка, представитель антисистемы хочет либо укрыться от мира, либо переделать, «усовершенствовать» его. Для популяризации образа желаемого будущего адепты антисистем применяют ложь, ведь иначе нелегко логично и доступно изложить систему, состоящую из взаимоисключающих компонентов: «…антисистемы синкретичны, все они сляпаны из далёких друг от друга систем, и только ценой лжи можно добиться их объединения в некое целое, иначе они несовместимы» [5; 57]. По той же самое причине все антисистемы устроены иерархически или, лучше сказать, эзотерически, то есть статус адепта зависит от полноты его информированности и в свою очередь тесно связан с лояльностью адепта. Все исследователи сходятся на мысли, что антисистемы оказывают на породившие их культуры негативное воздействие и даже могут погубить общества, в которых живут. К числу самых известных антисистем относятся «Белый Лотос» (Китай), вуду (Гаити), манихейство и его средневековые наследники (богумилы, катары, патарены).

Однако в наши дни в культурологии ведётся дискуссия о таких понятиях как «субкультура» и «контркультура». Вполне возможно, что под антисистемой понимается то же самое, что и под одним из этих явлений. В таком случае исследования антисистемной проблематики окажется лишено смысла: к чему рассматривать то, что уже достаточно изучено отечественными и зарубежными авторами? В данной работе мы сделаем попытку провести компаративистский анализ понятий «антисистема», «субкультура» и «контркультура» с целью найти сходства и различия. Ведь только установив, насколько эти понятия близки или далеки друг от друга, можно вести дальнейшие исследования как антисистемной, так и контркультурной проблематики.

Отечественный социальный философ В. И. Добреньков полагает, что субкультура – неотъемлемая часть любого общества, существование которой не вредит и не помогает обществу. «Поскольку общество распадается на множество групп – национальных, демографических, социальных, профессиональных, – постепенно у каждой из них формируется собственная культура, т. е. система ценностей и правил поведения. Малые культурные миры называются субкультурами (здесь и ниже курсив автора). (…) Субкультура – часть общей культуры, система ценностей, традиций, обычаев, присущих большой социальной группе. Говорят о молодёжной субкультуре, субкультуре пожилых людей, национальных меньшинств, профессиональной субкультуре, криминальной субкультуре. (…) Различия могут быть очень сильными. Но субкультура не противостоит доминирующей культуре. Она включает ряд ценностей доминирующей культуры и добавляет к ним новые, характерные только для неё» [3; 86-87]. Иными словами, субкультура – это адаптация норм и ценностей доминирующей культуры к мировоззрению данной социальной группы. Ведь социальное бытие каждой общности оригинально и имеет какие-то свои нюансы, учитываемые и осмысливаемые представителями только данной общности. Но при этом все эти социальные группы живут и действуют в рамках одного территориального, правового, политического и экономического ареала, их члены проходят социализацию на лоне единой, главенствующей в обществе (доминирующей) культуры. Можно сказать, что в любом обществе наличествует количество субкультур, пропорциональное его дифференциации.

Иное явление представляет собой контркультура. В научной литературе термин «контркультура» употребляется в двух значениях: широком и узком. В широком значении это понятие употребляется для обозначения социально-культурных установок, противостоящих фундаментальным принципам, которые господствуют в конкретной культуре, т. е. термин «контркультура» употребляется, когда речь идет о замене одного типа культуры другим: «Контркультура появляется там, где господствующая культура уже не в полной мере соответствует реалиям нового времени. Она возникает как отрицание устаревших культурных форм и утверждение новых. Социологи и культурологи убеждены, что рождение контркультуры – свидетельство о двух одновременно происходящих в корпусе доминирующей культуры процессов: разложения старых ценностей и возникновения новых» [3; 89]. Таким образом, возникновение контркультуры – это попытка части общества найти выход из культурного кризиса. Иногда им это удаётся, иногда – нет. Многое зависит от тех ценностей, которые ложатся в основу контркультуры. К примеру, В. И. Добреньков считает, что и христиане первых веков представляли собой контркультуру в агонизирующем античном обществе. С ним соглашается Л. Н. Гумилёв, говоря, что византийский этнос сложился именно в общинах первых христиан и затем всю свою историю наследовал их отношение к миру. Некоторые контркультуры терпят фиаско, в случае, если их картина мира оказывается неадекватной сложившейся ситуации. Примером такой контркультуры может служить движение диггеров во время Английской революции (1640-1660). Для возникновения контркультуры в широком смысле этого термина необязателен синкретизм, без которого немыслима антисистема. Антисистема может взаимодействовать и даже совпадать с контркультурой, но может обходиться и без неё. Например, антисистема, возникающая в обществе, испытывающем культурный кризис, вполне может зародиться на лоне контркультуры, как это было с гностическими сектами в рамках увядающей античности. Но в тоже время для возникновения антисистемы вовсе не обязательно, чтобы порождающее её общество испытывало какие-то трудности. История знает примеры возникновения антисистем именно в процветающих странах, которые только в силу своего расцвета и могли вступить в синкретические контакты с соседями. Примером может послужить антисистемный культ вуду, возникший на Гаити в середине XVIII в. В эту эпоху остров был одной из самых процветающих французских колоний, культурный кризис ни креолам, ни французам, ни даже рабам не угрожал, однако антисистема не заставила себя долго ждать, так как на острове столкнулись западноевропейская и дагомейская культуры, и их противоестественный синтез в некоторой мере дополнился идеями Просвещения. Таким образом, культ вуду начинался не как контркультура, а в качестве самостоятельного духовного, а затем и социального образования.

В узком смысле слова под контркультурой понимают молодёжные движения 1960-х гг., некоторые из которых продолжаются и в наши дни. Контркультуру такого типа мы ниже будем называть «богемной», чтобы избежать путаницы с любой контркультурой вообще. Г. Маркузе, основоположник исследований данной проблематики, предположил, что ХХ в. станет контркультурной эпохой. По мнению философа, западная культура подвергались эрозии, поскольку несовместима с техногенной цивилизацией. «Высокая культура Запада – нравственные, эстетические и интеллектуальные ценности которой по-прежнему исповедует индустриальное общество – была как в функциональном, так и в хронологическом смысле культурой дотехнологической. Её значимость восходит к опыту мира, который больше не существует и который нельзя вернуть, ибо его место заняло технологическое общество» [4; 321]. Это не значит, что ценности старой культуры исчезли, просто они стали объектом купли-продажи, из идеала превратились в товар. По мнению Г. Маркузе, техногенное общество, а точнее, его элита, намеренно блокирует возникновение новых ценностей, чтобы всё оставалось, как есть. Поэтому остаётся надеяться, что от стагнации общество будет спасено людьми, «выпавшими» из его структуры. Эти люди создадут контркультуру как культуру, не связанную с техногенным обществом и ничем ему не обязанную.

«Выпавшие» люди, пытающиеся отмежеваться от техногенного общества и его правил, действительно появились в Западной Европе и США в 1960-е гг. Именно на их примере западные и отечественные исследователи рассматривают явление «богемной» контркультуры в его эмпирическом виде. Речь идёт о, так называемых, битниках, хиппи и их духовных эпигонах (панках, рэперах и т.д.). Советские исследователи контркультуры хиппи 1960-х гг. Ю. Н. Давыдов и И. Б. Роднянская, отмечают, что данное явление представляет собой отрицание норм и ценностей доминирующей культуры, выражающееся в нонконформистском поведении и ведении антиобщественного образа жизни. Но при этом контркультуре присуще особое, потребительское отношение к обществу: «Контркультура в рассматриваемом нами аспекте – это форма борьбы определённых (достаточно ограниченных, партикулярных) групп за признание обществом их права жить, отвергая или обходя его нормативы и требования, отрицая фундирующую их культуру. Иначе говоря, это – форма борьба за право жить в обществе за счёт общества, не принимая никаких обязательств по отношению к нему, т.е. форма борьбы за совершенно исключительный – элитарный – способ существования» [2; 62]. В таком стремлении, взятом самом по себе, ничего удивительного нет. Многие люди всю жизнь трудятся, в надежде разбогатеть или заслужить уважение сограждан, что позволит им провести оставшуюся жизнь в праздности, созерцая результаты своего труда и по праву гордясь своими успехами. Иногда такие мечты сбываются, а иногда нет. Однако контркультура 1960-х гг. предложила иные идеалы, которые можно свести к тем характеристикам, которые выделяют Ю. Н. Давыдов и И. Б. Роднянская:

1. Безволие, понимаемое как нежелание прикладывать усилия для достижения той или иной цели.

2. «Второе, что не менее характерно для «метафизики» и (социальной) психологии контркультуры, – это установка на размытую, аморфную, растекающуюся и хаотическую чувственность» [2; 216].

3. Неспособность к поддержанию порядка, выражающаяся в неприятии любой дисциплины или иерархии.

4. Культ импульсивности и непосредственности, граничащей с истеричностью. Другими словами, для адепта контркультуры характерна склонность к эпатажу. Именно на этом основании зиждется нонконформизм контркультуры.

5. Ориентация на гедонизм, выражаемая в абсолютизации чувственных удовольствий. «Речь идёт о культе чувственного, физически-телесного удовольствия, высшей формой которого выступает оргазм, а условием и подлинным содержанием – освобождение индивида от личностно-духовных, этически-нравственных изменений и определений» [2; 219].

Таким образом, получается, что «богемная» контркультура представляет собой сборище людей, культивирующих слабость (безволие, неумение владеть собой и планировать свою жизнь) и стремящихся к примитивным удовольствиям. Адепт такой контркультуры подвергает доминирующую культуру всяческой справедливой и несправедливой критике в первую очередь за то, что её нормы не позволяют ему вести аморфное, бессмысленное существование. Неслучайно в общинах хиппи процветала наркомания, ведь подобные препараты позволяют потребителю буквально погрузиться в удовольствия с головой. А последствия такого увлечения хиппи и их вольных и невольных учеников не волновали, ведь одна из важных черт контркультуры – неприятие упорядоченности. «Завтра наступит не раньше, чем завтра, а сегодня есть возможность развлечься и не стоит ею пренебрегать», – примерно так рассуждает представитель «богемной» контркультуры. Но при этом возникает закономерный вопрос: как же будет функционировать общество, если контркультура начнёт доминировать, если каждый гражданин перестанет задумываться о будущем, уважать традиции и нормы этикета, трудиться, контролировать себя? Ответ контркультуры поражает: «каждый гражданин» не имеет морального права отходить от доминирующей культуры, это удел лишь «избранных». То есть общество должно содержать группы адептов контркультуры, ничего от них не требуя, не вмешиваясь в их жизнь, но при этом давая им возможность проводить дни в угаре наркотических оргий, рок-музыки и безделья. С точки зрения Ю. Н. Давыдова и И. Б. Роднянской, к контркультуре примыкают только представители «золотой молодёжи», так как рабочая молодёжь поглощена заботами о хлебе насущном и просто не имеет времени и возможностей для эскапистского бегства в наркотики, оргии и т. д. «Человек, «потерпевший крушение» (самоназвание хиппи и их последователей – авт.), поскольку его воспитание сложилось так, что он воспринял определённые социальные притязания, но не выработал в себе воли и характера для того, чтобы реализовать их на путях позитивной социализации, уклоняется от них, выбирая «шокирующее бытие», соответствующее его изначальным притязаниям, которые реализуются, однако, уже не столько в обществе, сколько в «социальном антимире», т. е. в мире антикультуры, противокультуры, контркультуры» [2; 210]. Люди из низов общества в принципе не имеют средств на то, чтобы отгораживаться от жизни, которая не соответствует их притязаниям. Они постоянно поглощены борьбой за существование и варьируют уровень притязаний, исходя из своих возможностей. Иное дело – юноши и девушки из богатых, уважаемых семейств, постоянно находящиеся под родительской опекой, получающие от родственников самую трогательную заботу. Они с детства знают, что их ждёт в обществе далеко не последнее место. Однако при первом же столкновении с реальностью выясняется, что у них нет ни прав, ни навыков, ни даже сил для того, чтобы свои притязания реализовать. Такой «золотой молодёжи» остаётся одно из двух: либо признать свою неполноценность и никчёмность, либо обвинить общество с его культурными нормами и традициями в «несправедливости», «деспотизме» и т.д. «Потерпевшие крушение» объединяются с целью как-то компенсировать себе разочарование путём ухода в примитивные чувственные удовольствия, громко порицают общественный уклад, но все они знают, что в любой момент могут вернуться к нормальной жизни, попросить родительской помощи или даже получают её, продолжая на словах «бунтовать».

«Богемная» контркультура оказывается развлечением для людей с большими запросами и хотя бы средними возможностями, которые не смогли реализовать себя на лоне господствующей культуры. Цель их противостояния с доминирующей культурой в самом факте противостоянии, в доказательстве самим себе, что в их разочаровании виновато общество, а не они. Увлечение наркотиками и алкоголем здесь выполняет компенсаторную функцию, это делается как бы «назло» обществу, которое не позволило слабому человеку выдавать себя за сильного. Адепт контркультуры как бы говорит: «Вы решили, что у меня жизнь не сложится, потому что я – бездельник. Так знайте: я бездельник и горжусь этим». Общество иногда случайно подыгрывает «богемной» контркультуре, акцентируя на ней внимание и воспринимая её как серьёзное явление. Для её адептов это дополнительная возможность выделиться какой-нибудь нонконформистской выходкой, стать известными, потешить своё тщеславие, которое они не умеют удовлетворять социально одобряемыми способами.

При этом важно отметить, что люди описанного типа составляют костяк контркультуры, но она не ограничивается только таким социальным ареалом. К примеру, и в 1960-е гг., и в наши дни достаточно случайных, далёких от контркультурных убеждений людей, которые примыкают к контркультуре, исходя из личной выгоды. Например, поскольку хиппи употребляли наркотики, то в их рядах было немало молодых людей, пришедших исключительно только из-за наркотиков. Наркоторговцы тоже не оставались в стороне, поскольку обилие хиппи приносило им баснословные прибыли. Находили прибежище среди «бунтующих» бродяги и разыскиваемые преступники. Д. Х. Чейз в романах «Хиппи у дороги» и «Если вам дорога жизнь» удачно показал, как под личиной хиппи нередко действовали обыкновенные воры и грабители. Так же примером случайного человека, осевшего среди хиппи и затем печально прославившегося на весь мир, можно считать Чарльза Мэнсона, убийцу-сатаниста, который вместе со своими товарищами расправился с несколькими голливудскими актёрами и их семьями. Однако, как мы уже говорили выше, подобного рода люди являются в «богемной» контркультуре случайными, и она вполне может обходиться без них. А вот без «золотой молодёжи» она невозможна. К примеру, движение панков начиналось на рабочих окраинах Лондона, Ливерпуля и Глазго, но в скором времени панки-рабочие вернулись к своим станкам (по окончании фестиваля), а очарованная ими молодёжь из приличных семей продолжила «бунтовать» в рабочее и учебное время.

Американский исследователь Дж. Хиз описывает «богемную» контркультуру коротко и ясно: «В лучшем случае контркультурный бунт – это псевдобунт, серия драматических жестов, не приводящих к каким-либо политическим или экономическим последствиям, которые, к тому же, отвлекают внимание граждан от важных задач построения более справедливого общества. Другими словами, это всего лишь бунт, служащий средством развлечения для самих бунтарей (курсив наш – авт.)» [6; 85]. К контркультурам такого типа можно отнести как американских хиппи и их французских современников, так и эстетствующую интеллигенцию «серебряного века». Наверняка были и более ранние прецеденты, просто в другие эпохи общество имело много более важных дел, чем обсуждение проделок «золотой молодёжи».

При этом очень важно оговориться, что все контркультуры принципиально несводимы к «богемному» явлению. Невозможно представить, чтобы такие вот развлекающиеся молодые люди были среди первых христиан, которые шли на смерть ради веры, но никогда не конвертировали веру в какие-либо мирские блага или удовольствия. Христианство первых веков не отличалось конформизмом, но оно никогда не было ориентировано на эпатаж и точно не преследовало цели кого-либо развлекать.

Итак, сравним основные характеристики «богемной» контркультуры и антисистемы, дабы установить, насколько эти два явления связаны между собой. Антисистема всегда имеет синкретическое происхождение, в силу чего её преданные адепты видят мир искажённо. Именно по этой причине им кажется, что мир устроен «неправильно», «несправедливо», «негармонично» и т.д. Эти люди ориентируются на эклектические, а потому противоречивые идеалы, и в силу этого им не удаётся создать в мире тот порядок, который соответствовал бы их запросам. Однако та задача, которую адепты антисистем перед собой ставят (переустройство мира), требует от них колоссальных усилий, иногда даже самопожертвования, а во многих случаях создания законспирированных организаций. К примеру, китайская антисистема «Белый Лотос» («Байляньцзяо») функционировала почти восемьсот лет, перемежая тайное, подпольное существование с открытыми антиправительственными восстаниями. Во время восстания «Тайпин Тяньго» (одно из течений «Белого Лотоса») адепты антисистемы захватили и удерживали часть Китая на протяжении 14 лет. Их поражение наступило не в силу мастерства императорской армии, а только потому, что идеал, на который ориентировались повстанцы, оказался несовместим с жизнью. Некоторые антисистемы не вступали с властями в открытую вооружённую борьбу, но открыто свидетельствовали свою «истину», не боясь ни репрессий, ни даже расправ. Так, лидеры болгарских богумилов, проповедь которых отрицала основы православия и самодержавия, согласились пойти на казнь, лишь бы только не отрекаться от своей доктрины, хотя император Алексей Комнин предлагал им полное помилование взамен за прекращение проповеди. Итак, антисистемная деятельность – это всегда волевое усилие, направленное на осуществление несовместимого с реальностью идеала.

Иначе в данном спектре выглядит «богемная» контркультура, возводящая в ранг добродетелей безволие, истеричность, пассивный гедонизм и отрицающая любой порядок. В качестве такой деятельности можно рассматривать любое антиобщественное поведение при условии, что совершающие его лица позиционируют его как способ конфронтации с обществом. Антисистема вполне может вербовать себе сторонников из числа приверженцев «богемной» контркультуры, но нельзя сводить эти явления одно к другому. Эти социальные явления требуют от своих адептов почти противоположных качеств: антисистема требует от своего приверженца твёрдой убеждённости в правоте дела, отречения от наличного мира и борьбы с ним различными методами, не жалея ни других, ни себя. «Богемная» контркультура же ничего не требует, лишь предоставляя сомнительное право развлекаться, ориентируясь только на свои прихоти. Если же говорить о явлении контркультуры в широком смысле этого слова, то оно может быть значительным подспорьем для возникновения антисистемы, но, как показывает историческая практика, антисистема вполне может обойтись и без него.

Что же касается понятия «субкультура», то его нельзя ставить в один ряд с антисистемой и контркультурой, так как оно представляет собой необходимую для общества подсистему, которая может иметь самое различное наполнение. Возникновение и существование контркультуры и антисистемы необязательно, а наличие субкультур – неизменный спутник социальной дифференциации.

Литература.

1. Гумилёв Л. Н. Этносфера: история людей и история. – М.: АСТ, 2004. – 575 с.

2. Давыдов Ю.Н. Социология контркультуры / Ю.Н. Давыдов, И.Б.Роднянская. – М. : Наука, 1980. – 264 с.

3. Добреньков В.И. Фундаментальная социология в 15 т. Т 11 / В.И.Добреньков, А.И. Кравченко. – М. : ИНФРА-М, 2007. – 1104 с.

4. Маркузе Г. Эрос и цивилизация. – М. : АСТ, 2003. – 526 с.

5. Махнач В. Л. Политика. Основные понятия / В. Л. Махнач, С.О.Елисеев. – М. : Синергия, 2005. – 319 с.

6. Хиз. Дж. Бунт на продажу. Как контркультура создаёт новую культуру потребления. – М. : Добрая кн., 2007. – 456 с.