Библиотека сайта
Статьи и книги
Документы
Лирика
Полезные ссылки
Студентам и аспирантам
Внимание, розыск!
Гостевая книга
Форум
Блог
DokuWiki
AntiSysWiki

Поиск по сайту:


Режим: "И" "ИЛИ"
Общий поиск по сайту, вики-разделам и форуму:
Гугель-поиск:
Locations of visitors to this page
free counters

Замечание об авторских правах. На представленный ниже текст распространяется действие Закона РФ N 5351-I "Об авторском праве и смежных правах" (с изменениями и дополнениями на текущий момент). Удаление размещённых на этой странице знаков охраны авторских прав либо замещение их иными при копировании данного текста и последующем его воспроизведении в электронных сетях является грубейшим нарушением статьи 9 упомянутого Федерального Закона. Использование данного текста в качестве содержательного контента при изготовлении разного рода печатной продукции (антологий, альманахов, хрестоматий и пр.), подготовке документов, текстов речей и выступлений, использование в аудиовизуальных произведениях без указания источника его происхождения (то есть данного сайта) является грубейшим нарушением статьи 11 упомянутого Федерального Закона РФ. Напоминаем, что раздел V упомянутого Федерального Закона, а также действующее гражданское, административное и уголовное законодательство Российской Федерации предоставляют авторам широкие возможности как по преследованию плагиаторов, так и по защите своих имущественных интересов, в том числе позволяют добиваться, помимо наложения предусмотренного законом наказания, также получения с ответчиков компенсации, возмещения морального вреда и упущенной выгоды на протяжении 70 лет с момента возникновения их авторского права.

Добросовестное некоммерческое использование данного текста без согласия или уведомления автора предполагает наличие ссылки на источник его происхождения (данный сайт), для коммерческого использования в любой форме необходимо прямое и явно выраженное согласие автора.

© П.М.Корявцев, 2006 г.

© "Теория антисистем. Источники и документы", 2006 г.

  

Корявцев П.М.

 
Преступления против порядка службы и интересов службы в российской армии
 
//Корявцев П.М. Преступления против порядка службы и интересов службы в российской армии. С-Пб.: 2006.
 

Отдельное замечание для ревнителей государственной тайны. Все изложенные здесь сведения взяты автором из абсолютно открытых источников, большинство из которых можно приобрести в любом крупном книжном магазине, а кроме того, они неоднократно публиковались в прессе.
 

        Преступления против порядка воинской службы (то есть преступления, направленные на нарушение установленного порядка службы) и против интересов службы (хоть и не нарушающие непосредственно порядок службы, но наносящие существенный вред интересам службы, армии или государства) характерны для всех армий всех времен и народов. Современное российское уголовное законодательство предусматривает ответственность только за преступления против установленного порядка прохождения военной службы и  относит к ним следующие составы воинских преступлений:

Именно в таком порядке эти составы перечислены в соответствующей главе действующего уголовного кодекса РФ. Отметим, что законодатели фактически объединили понятия преступлений против порядка и против интересов службы, кроме того, часть перечисленных составов по сути дублируют соответствующие "гражданские" составы преступлений, в то время как целый ряд воинских преступлений против интересов службы вообще не нашли своего отражения - видимо при необходимости законодателями предполагалось опять же квалифицировать действия военнослужащих по обычным "гражданским" составам.

        Рассмотрим развитие данной проблемы в России в исторической ретроспективе. Понятно, что первые преступления против порядка и интересов службы появились вместе с появлением понятия воинской службы как таковой. Изначально единственным видом воинской службы было всеобщее ополчение жителей того или иного населенного пункта или местности. И соответственно первыми воинскими преступлениями были уклонение от службы и, гораздо реже, дезертирство - реже просто потому, что далеко не каждый был готов бежать из общины, которая и была основой ополчения. Кроме того, тогда же появилось такое преступление, как измена, но пока естественно не государству, а общине. Позднее появились профессиональные военные, являвшихся либо наемниками (например варяги), либо уже достаточно богатыми людьми, способными приобрести необходимое вооружение и уделять достаточно времени военной подготовке, а не добыванию хлеба насущного. Такие профессионалы объединялись либо в княжеские дружины, либо в самостоятельные отряды, занимавшиеся охраной торговых караванов или разведкой новых территорий (ватаги ушкуйников). Соответственно расширилась и номенклатура воинских  преступлений - появились такие преступления, как

кроме того гораздо чаще стало встречаться и просто дезертирство, поскольку профессионалу, в отличие от общинника, было гораздо проще найти себе новое место и он не рисковал стать изгоем (в терминах той эпохи - лицом без определенного социального статуса). Позднее, с развитием социального института холопства появилась еще одна категория профессиональных военных - боевые холопы (лица, юридически и материально несвободные, зависимые от своего хозяина), что привело к появлению таких специфических преступлений, как При этом по целому ряду общеуголовных преступлений согласно "Русской правде" холоп и его хозяин несли солидарную ответственность.
        С образованием централизованного государства начали появляться и новые виды организации военной службы. При существовавшей ранее системе было уже весьма затруднительно содержать подразделения так сказать "постоянной готовности" численностью свыше тысячи человек - это предельное количество всех удельных дружинников, без учета "боевых холопов". В то же время новая эпоха требовала армий существенно большей численности, и имеющих подготовку несколько выше, чем обычное ополчение. Выход был найден в создании поместной службы - профессиональный военный служил за доходы, получаемые от выделенного ему поместья, то есть становился помещиком. Иного способа оплаты военной, да и вообще государственной службы в условиях неразвитости денежного обращения реализовать было нельзя. При этом помещик в отличие от вотчинника - служилого князя, боярина или боярского сына - не являлся, вопреки распространенному заблуждению, собственником поместья, его крестьяне были не его холопами, а "государевыми страдниками", и после прекращения службы поместье обычно отходило в казну, в случае гибели помещика его вдове и незамужним дочерям обычно выделялся т.н. "вдовий удел" как своеобразная форма социальной защиты семей военнослужащих. Другим сугубо отечественным способом организации военной службы стало создание несколько позже специального военного сословия - казаков - с широкими привилегиями и собственным внутрисословным и территориальным самоуправлением. Также, как и помещики, они в обмен на определенные преференции были обязаны государю воинской службой. Необходимо отметить, что как и в случае с поместным войском, иного способа организации военной службы в неспокойном пограничье просто не существовало, равно как и иного способа контроля вновь присоединяемых территорий. Появление новых видов организации службы повлекло и появление нового вида воинских преступлений - уклонения от исполнения обязанностей службы. Зачастую помещики, обязанные являться по призыву "людно, конно и оружно", то есть с поместным ополчением, на коне и в полном снаряжении, предпочитали "сказываться в нетях". С этого же времени состав измены окончательно стал трактоваться исключительно как государственная измена. Попыткой организовать особую форму поместной службы была созданная Иваном Грозным опричнина, своего рода царский "спецназ" ("опричь" означало "кроме", то есть особые войска, кроме обычных, отсюда же и обиходное название опричников - "кромешники" ). Для опричников наиболее характерным воинским преступлением было все то же злоупотребление служебным положением. В ту же эпоху было создано стрелецкое войско, первым в Европе получившее стройную структурную организацию и жестко регламентированную униформу. Стрельцы были своеобразным "городским" поселенным войском - полки селились в специальных слободах (слобода изначально представляла собой населенный пункт или же район города с особым административным и налоговым режимом), получали жалованье от казны и одновременно занимались разнообразными ремесленными промыслами. В силу такой специфики в стрелецкой среде наиболее характерны были хозяйственные преступления.
        После окончания Смутного Времени и воцарения Романовых в России начали формироваться первые регулярные армейские части европейского образца. Первоначально это были немногочисленные так называемые "полки иноземного строя", обмундированные и вооруженные на испанский или немецкий манер, затем Пётр I начал масштабную реформу вооруженных сил, в результате которой стрелецкое войско, поместные кавалерия и ополчение прекратили свое существование, правда уже после смерти реформатора. Помещики за это время стали уже потомственными владельцами своих поместий и теперь обязаны были нести любую государственную службу - не обязательно военную. Правовой и социальный статус солдат (за исключением гвардии - на первых порах) в результате всех этих преобразований оказался существенно ниже, нежели был у стрельцов и даже у поместных ополченцев. Нехарактерное для традиций прежней русской армии отношение к солдату было позаимствовано вместе с "иноземным строем" из европейских армий,  во многих из которых солдатская служба весьма мало отличалась от каторги, а к солдату относились как к бессловесной скотине - "живой вещи", которую можно было продать, обменять, наконец просто убить. Подобное отношение было прямым следствием специфического бесправного статуса крестьян в большинстве стран тогдашней Европы, в то время как в России даже "Юрьев день" отменили на тот момент относительно недавно, а реальный рынок торговли "живым товаром" начал формироваться только в правление Анны Иоанновны. Отношение же в России к рядовым ратникам поместного и земского ополчения, служилым дворянам-однодворцам и стрельцам было принципиально иным просто потому, что вне военной службы они не были поражены в правах и ограничены в свободах, вне строя любой воинский начальник в принципе мог попасть в ситуацию, когда он так или иначе оказался бы зависим от своего недавнего подчиненного. Это естественно ограничивало произвол вышестоящих, но в отношении солдат подобных сдержек не существовало. Характерный пример из той эпохи - в благодарность за знаменитую "янтарную комнату" помимо прочих ценных подарков Пётр I подарил прусскому королю 55 русских солдат, отличавшихся особой статью. Понятно, что "подарить" подобным образом аналогичное количество стрельцов или поместных ополченцев было малореально.
        Таким образом, внедрение солдатской службы, увеличение количества полков солдатского строя повлекло и широкое распространение непривычных на тот момент в армейской среде воинских преступлений, а именно должностных злоупотреблений вышестоящих воинских начальников в отношении своих подчиненных.Начало этому процессу положили офицеры-иностранцы из "полков иноземного строя", а позже, в период слепого копирования иностранных традиций, на них стали равняться и офицеры петровских солдатских полков, вследствие чего явление приобрело массовый характер. За период существования в России рекрутской солдатской службы (начало XVIII - середина XIX века) широкое распространение получили такие воинские преступления, как Оскорбление чести и достоинства солдата словом или действием даже не воспринималось как проступок, а уж тем более как преступление. Солдаты в свою очередь нередко занимались мародерством у местного населения (зачастую при прямом попустительстве офицеров). Массовым стало уклонение от исполнения обязанностей службы, но теперь уже в форме бегства рекрутов. Кроме того, на почве рекрутской повинности активно процветало взяточничество - помещик отдавал рекрута в армию фактически навсегда, и естественно был заинтересован в том, чтобы отдать наименее ценного в хозяйственном плане работника, что и достигалось при помощи взятки рекрутеру. Позднее эта же практика распространилась и среди некоторых этнических общин, ухитрявшихся за взятки отправлять в рекруты вообще подростков, совершенно непригодных к несению службы. В Отечественную войну 1812 года на всю Россию "прогремело" дело коллежского советника Марка Ивановича Гороховского, долгое время в тамбовской губернской казённой палате возглавлявшего рекрутское присутствие: следствие уголовной палаты неопровержимо доказало, что Гороховский брал взятки во время рекрутских наборов, от 50 до 300 рублей с "головы". За это время в Тамбове ухитрились забрить в рекруты 267 подростков и 283 стариков, Гороховский оказывал даже такую "эксклюзивную" по тем временам услугу: брал по 500 рублей с крестьянских семей за возвращение взятого в рекруты с военной службы. Кроме того, действуя в сговоре с помещиками, он записывал в рекруты "мертвых душ", которые продолжали числиться по ревизской сказке, а деньги, полагавшиеся за них, делил с помещиками. Всего "бизнес" принес Гороховскому не менее 187 тысяч рублей серебром чистой прибыли. При этом, когда для шустрого коллежского советника реально замаячила перспектива оказаться в Сибири, он не придумал ничего умнее,  как организовать подрыв пороха в губернском арсенале с целью уничтожения уголовной и казённой палат, где расследовалось его дело, а чтобы замаскировать этот терракт, устроил около двадцати семи поджогов в разных частях города. Свидетелей и даже подельников Гороховского следователям в результате пришлось "прятать" в Петербурге, в конце концов Гороховского по приговору суда, лишив всех имений, чинов, орденов и дворянства, сослали на вечную каторгу в Нерчинские рудники.
         До издания Петром III указа "О вольности дворянской" (освободившего дворян от обязательной военной, статской или придворной службы) процветало такое специфическое воинское преступление, как зачисление на службу малолетних и даже вовсе неродившихся еще детей, что позволяло дворянским отпрыскам к моменту действительного вступления в службу достигать уже офицерских чинов. Позднее эта проблема, вместе с проблемой образовательного уровня офицерского кадра была решена с введением кадетских корпусов.
        Следует отдать должное - власть весьма жестоко боролась с перечисленными противоправными деяниями. Во второй половине XVIII века удалось покончить с мародерством солдат на постое, к концу века офицеров принудили заботиться о здоровье и быте солдат, за рекрутские взятки полагалась каторга, за использование солдат в хозяйстве - разжалование и ссылка в дальние гарнизоны. Надо отметить, что например к некоторым государственным преступникам зачастую применялись гораздо более мягкие наказания. Одновременно с этим офицеры, проявлявшие реальную заботу о солдатах, добивавшиеся снижения заболеваемости и смертности, случаев дезертирства в своих частях, могли быть даже представлены к орденам. В результате социальный статус солдата оказался даже несколько выше, чем, например, крепостного крестьянина, за определенные отличия солдат мог быть избавлен от телесных наказаний и уж точно не мог быть продан, после увольнения со службы он не возвращался в податное крестьянское или мещанское сословие, а переходил в категорию разночинцев.  К середине XIX века самыми распространенными должностными преступлениями оставались растраты и взятки, появилось такое явление, как вымогательство взяток за продвижение по службе и даже просто за надлежащее исполнение служебных обязанностей отдельными категориями военнослужащих. С введением воинской обязанности исчезли преступления, связанные с рекрутскими наборами, но зато появились новые - теперь брали и давали взятки за зачисление в ополчение вместо призыва на действительную службу или за признание негодным к призыву. Дело в том, что в то время призывались не все вообще, а в среднем один из трех призывников, остальные зачислялись в запас, именовавшийся ополчением, также призывник имел право внести вместо себя определенную сумму денежных средств, на которую нанимался "охотник" (доброволец). После создания юнкерских училищ для подготовки кадровых офицеров взятки стали брать также и за зачисление в училища. В период военных кампаний, начиная с русско-турецкой 1877-1878 годов и до Первой мировой, стало практиковаться взяточничество за непризыв на действительную службу, а также уклонение от призыва различными способами, в том числе путем фальсификации документов. В тот же период небывалого размаха в русской армии достигли хозяйственные злоупотребления. Это явление стало настолько массовым, что даже в образцах заполнения служебных формуляров на офицеров в качестве примера служебного проступка фигурировала именно растрата полковых сумм. Причём даже во времена, которые считаются сейчас "золотым веком абсолютизма", когда якобы вовсю свирепствовали жандармы и пресловутое III Отделение, а за малешие провинности запарывали насмерть - на деле ничего противопоставить шквалу хищений в армии и на флоте царская власть не могла. Так, широкую известность в узких кругах получил случай с поджогом линейного корабля "Фершампенуаз": вернувшийся из Третей архипелагской экспедиции корабль сожгли на Кронштадтском рейде, чтобы уничтожить всю интендантскую отчётность эскадры. В результате пожара буквально в собственной базе погибло 49 человек, а корабль восстановлению не подлежал, но официально была утверждена версия о случайном возгорании, хотя даже сам император Николай I прекрасно знал подоплёку этих событий - следствие просто не могло привлечь к ответственности близких родственников "особ, приближённых к императору", и в результате из реальных виновников трагедии только исполнявший обязанности капитана офицер был разжалован за потерю корабля и гибель людей, да и то разжалован с правом выслуги, и достаточно быстро выслужился обратно. В период Первой мировой войны хищения армейского имущества и преступная халатность высших должностных лиц приобрели просто фантастические масштабы. Например, с авиадвигателей, поставлявшихся из Франции в Россию, многие важные детали похищались с целью последующей перепродажи еще до поступления двигателей в войска, при хроническом "снарядном голоде" на передовой склады военного ведомства были забиты комплектующими для сборки артиллерийских боеприпасов, о которых просто "забыли". Начиная с русско-японской войны стало массовым как уклонение от исполнения обязанностей воинской службы, так и уклонение от участия непосредственно в боевых действиях. Некоторые офицеры всеми правдами и неправдами (вплоть до симуляции болезни) стремились уехать в тыл, и там оставались в крупных городах, на фронт уже не возвращаясь. Солдаты же также в ходе боя использовали любую возможность уйти в тыл - по свидетельствам очевидцев зачастую одного легкораненого "несли" в лазарет до одиннадцати(!) человек. Ситуация усугубилась к концу второго года Мировой войны, собственно одной из непосредственных причин февральского мятежа в Петрограде стало именно нежелание солдат запасных батальонов отправляться на фронт. Результатом февральской демократизации стал известный приказ №1 и декриминализация ряда составов воинских преступлений, например таких как неисполнение приказа, сопротивление начальнику и т.д., что не могло не привести к закономерному финалу - октябрю 1917 года.
        О воинских преступлениях в послереволюционной Красной Армии говорить не приходится, поскольку было упразднено само понятие воинской службы и все определялось исключительно принципами "революционной целесообразности". Однако очень скоро жестокие реалии окружающего мира, никак не желавшие укладываться в бумажные идеологические схемы, заставили большевистских вождей отойти от утопических идей в этом вопросе и начать насаждать "железной рукой пролетариата" армейскую дисциплину самыми варварскими методами. За большинство воинских преступлений, включая распространенные мародерство, неисполнение приказа, уход с позиций, злоупотребления в отношении мирного населения следовало одно наказание - смертная казнь, для предотвращения уклонения от исполнения обязанностей службы в заложники брались семьи военнослужащих (эта мера широко применялась в отношении т.н. "военспецов"). Это позволяло держать в относительном повиновении огромные массы насильственно мобилизованных "красноармейцев" и "взбадривать" колеблющихся "товарищей по партии". Собственно одной из причин поражения белого движения было помимо прочего как раз то, что его вожди в большинстве случаев так и не решились на подобные жестокие меры по укреплению дисциплины и борьбе с воинскими преступлениями, продемонстрировали так сказать "буржуазную мягкотелость".Благодаря опыту Гражданской войны в РККА еще длительное время сохранялся относительно высокий уровень воинской дисциплины. Систематические случаи злоупотреблений или превышения власти позволяли себе, как правило, только известные герои той самой войны, впрочем до периода "массовых репрессий" на эти их "шалости" предпочитали смотреть сквозь пальцы. При этом собственно уставная дисциплина, особенно в территориальных дивизиях, расшатывалась до предела, однако до преступлений обычно все-таки не доходило. Так, например, в 1934 году за уголовные преступления (не только воинские) подверглось преследованию всего чуть более тысячи военнослужащих. Принятый в 1926 году "сталинский" уголовный кодекс РСФСР трактовал понятие воинского преступления более разумно, нежели современное законодательство -   как "преступления военнослужащих Рабоче - Крестьянской Красной армии и Рабоче - Крестьянского Красного флота, лиц, зачисленных в команды обслуживания, и лиц, призываемых на службу в территориальные формирования на время отбывания ими сборов, направленные против установленного порядка несения военной службы, если притом эти преступления по своему характеру и значению не могут быть совершены гражданами, не состоящими на военной или военно - морской службе." К числу таковых преступлений он относил - наличие последнего уголовного состава в "рабоче-крестьянском" кодексе наглядно свидетельствует о том, что барские замашки у красных командиров были ничуть не меньшие, чем при "проклятом царизме". Эта номенклатура воинских преступлений не расширялась, а санкции по ним не пересматривались вплоть до начала Великой Отечественной войны, когда после катастрофических поражений первых месяцев войны смертная казнь вне зависимости от степени тяжести содеянного была введена за все значимые воинские преступления и нарушения дисциплины, за исключением уклонения от службы, промотания имущества, превышения и злоупотребления полномочиями, насилия над гражданским населением и незаконного использования труда подчиненных. Кроме того, преступлением стала считаться любая сдача в плен, уже вне зависимости от обстоятельств, а также распространение панических слухов, т.н. "паникерство", которое тоже каралось расстрелом.  Причем расстрела по этим основаниям  не избегали и высшие командные чины, так были расстреляны командующий 34-й армией генерал-майор Качанов и командующий артиллерией армии генерал-майор Гончаров, бросившие вверенные им войска и бежавшие в тыл:

"...За проявленную трусость и личный уход с поля боя в тыл, за нарушение воинской дисциплины, выразившееся в прямом невыполнении приказа фронта о выходе на помощь наступающим с запада частям, за непринятие мер для спасения материальной части артиллерии, за потерю воинского облика и двухдневное пьянство в период боев армии генерал-майора артиллерии Гончарова, на основании приказа Ставки ВГК № 270, расстрелять публично перед строем командиров штаба 34-й армии"

Однако не следует думать, что все воинские преступления, в особенности дезертирство, карались столь сурово - в мемуарах штабиста И.А.Толоконюка в частности приводится случай, когда в 1941 году массовое дезертирство в 34-м стрелковом корпусе происходило буквально на глазах его командира, который довольствовался тем, что небольшая часть дезертиров усовестилась, увидев своего командира, и вернулась на позиции. Вместе с тем необходимо отметить, что в ходе боевых действий, особенно в первые месяцы, широко была распространена преступная халатность, когда небоевые потери в технике и живой силе зачастую могли превышать потери от огня противника. Так, например, уже позже, в июне 1943 года начальник тыла Калининского фронта генерал-майор П.Е.Смокачев был предан суду военного трибунала за то, что буквально морил солдат голодом, а это в условиях весеннего авитаминоза привело к массовым заболеваниям и гибели солдат от дистрофии, вплоть до случаев людоедства во фронтовых частях. После победы над Германией и отмены действия законов военного времени мародерство на оккупированных территориях приобрело значительные масштабы, причем главным образом среди старших и высших офицеров, что повлекло даже отстранение от должностей ряда командующих, включая известного Г.К.Жукова.
        Следующим этапом в жизни армии стала т.н. "хрущевская оттепель", когда в 1953-56 годах прошел ряд амнистий, в результате которых вышли на свободу как обычные уголовники, так и всевозможные фашистские пособники, каратели, бывшие эсэсовцы, а также вернулся к местам постоянного проживания ранее административно высланный "антисоветский элемент". Одновременно с этим было проведено резкое сокращение численности армии с увольнением большого количества сверхсрочнослужащих, имевших за плечами опыт войны и был отменен запрет на призыв ранее судимых лиц. В совокупности это дало результат в виде самовоспроизводящегося явления, известного нам сейчас под названием "дедовщины"  - то есть по сути нравы уголовной "зоны" были привнесены в казармы и строевых частей, и военных училищ, причем избавиться от этого безобразного явления российская армия не может до настоящего времени. Фактически "дедовщина" сочетает дисциплинарно и уголовно наказуемые посягательства на личное достоинство, здоровье и жизнь срочнослужащих с преступной халатностью и недееспособностью офицерского состава, неспособного иными способами руководить воинским контингентом и поддерживать уставную дисциплину среди подчиненных. Более того, в большинстве своем офицеры, сами столкнувшиеся с "дедовщиной" еще на первых курсах в военном училище, искренне уверены в том, что иных взаимоотношений в армии и не может быть, иной образ действий с их точки зрения невозможен и недопустим.
        Либерализация правоприменительной практики во второй половине 1950-х - 1960-х годах, смягчение наказаний по некоторым преступлениям и декриминализация целого ряда уголовных составов вместе с заявленным курсом на форсированное "построение коммунистического общества" за какие-нибудь двадцать лет закономерно привели к необходимости приукрашивания, "лакировки действительности", а это в свою очередь - к необходимости сокрытия негативных моментов в жизни общества и армии как его составной части. Так было положено начало практике массового сокрытия любых преступлений в армейской среде, когда до суда доходили только совсем уж вопиющие случаи, скрыть которые не было никакой объективной возможности. Вполне естественно, что в данных условиях почти полная безнаказанность порождала у преступников в погонах иллюзию вседозволенности. В последние десятилетия существования Советского Союза участие военнослужащих вооруженных сил СССР в боевых действиях за пределами СССР и тотальный дефицит многих видов товаров в отечественной торговле вызвали к жизни такое явление, как армейская контрабанда, когда в военных грузах нелегально ввозились товары массового спроса. Особый размах это явление приобрело во время Афганской войны, причем в данном случае контрабанда шла в обе стороны - на территорию Афганистана ввозилось главным образом спиртное, а также ряд промышленных товаров, не имевших сбыта в СССР.
        С развалом Советского Союза возникла ныне существующая российская армия и сложилась уже современная нам ситуация с воинскими преступлениями в ней.

        После исторического экскурса рассмотрим более подробно существующее положение вещей в данной сфере в современной российской армии. По сложившейся практике с воинскими преступлениями граждане России сталкиваются, еще не став военнослужащими. При прохождении медицинского освидетельствования и призывной комиссии граждане призывного возраста систематически сталкиваются с вымогательством взяток (за оформление отсрочек или освобождений от призыва, причем вне зависимости от наличия или отсутствия законных на то оснований) и с массовыми злоупотреблениями при призыве, в результате которых в случае отказа (или отсутствия материальной возможности) дать взятку работникам военкомата призываются лица, заведомо непригодные к службе по состоянию здоровья, и даже инвалиды. Тем более при призыве не принимаются во внимание какие-либо личные социальные проблемы или особые обстоятельства призывника, а широко разрекламированная альтернативная служба при существующей практике оказалась по сути фикцией, поскольку право на нее в любом случае необходимо отстаивать в суде общей юрисдикции. Не удивительно, что в таких правовых условиях и при отчетливо демонстрируемом нежелании государственной власти покончить с криминальным "беспределом" в военкоматах уклонение от призыва в российскую армию стало обыденным явлением. Собственно на большей части территории России уклонение от призыва уже давно из уголовной сферы перешло в обычную бытовую практику. Некоторые причины такой массовости явления мы пытались рассмотреть ранее в статье "Мобилизационный кретинизм" и ее продолжении. При этом не может не восхищать рвение, с которым российские правоохранительные органы борются с "уклонистами", зачастую грубейшим образом нарушая базовые конституционные нормы. Если бы столь же рьяно они  боролись с общеуголовными проявлениями, то как минимум с уличной преступностью было бы покончено в считанные месяцы. Формально уклонение от призыва не является воинским преступлением, поскольку призывник не является военнослужащим, однако ситуация с его массовым распространением самым непосредственным образом влияет и на качество мобилизационных ресурсов, и на уровень боеготовности армии. В настоящее время это явление подобно "дедовщине" стало самовоспроизводящимся, поскольку "кормятся" на нем не только сотрудники военкоматов, но и многочисленные юридические фирмы, предоставляющие услуги по "закосу от армии", и значительное количество причастных медицинских работников.
        Не последнюю роль в столь ярко выраженном нежелании большинства граждан призывного возраста служить срочную службу играет существование вышеупомянутой "дедовщины" в армии. Современное уголовное законодательство не вполне корректно определяет это преступление как "нарушение уставных правил взаимоотношений между военнослужащими при отсутствии между ними отношений подчиненности", как будто наличие "отношений подчиненности" является основанием для декриминализации состава и резко снижает общественную опасность. На самом же деле, как уже было сказано выше, "дедовщина" - явление комплексное, жертвы данного воинского преступления как показывает практика могут не только пострадать от "неуставных отношений", но и подвергаться со стороны сослуживцев оскорблениям, истязанию, получить телесные повреждения различной степени тяжести вплоть до несовместимых с жизнью, наконец могут стать жертвами других видов преступлений - от хулиганства до убийства и доведения до самоубийства. Кроме того, в рамках этого же явления систематически совершаются кражи и грабежи личного имущества срочнослужащих, а также вымогательства и, в отдельных случаях, ряд преступлений на сексуальной почве. И все это, по понятным причинам, становится возможным при преступно-халатном отношении командования частей и вообще офицерского состава к исполнению своих обязанностей по поддержанию дисциплины и правопорядка в частях, а в некоторых случаях - и при непосредственном участии самих офицеров.
        Кроме уклонения от призыва, наличие "дедовщины" является одним из существенных факторов, стимулирующих рост таких воинских преступлений, как самовольное оставление расположения части и дезертирство (в боевых условиях), в некоторых случаях были отмечены даже факты перехода пострадавших от "дедовщины" срочнослужащих на сторону противника с оружием в руках ("добровольным" такой переход ну никак не назовешь). Кроме того, в ряде случаев доведенные до отчаяния потерпевшие срочнослужащие либо кончали жизнь самоубийством, либо перед самовольным уходом или дезертирством убивали своих обидчиков. В условиях ведения боевых действий (например на Кавказе, ранее - в Афганистане) имели место случаи убийства старослужащих непосредственно в ходе боя, на флоте - "несчастные случаи" с ними же во время похода. Фактически в данном ракурсе воинские преступления являются почти точным слепком преступлений, совершаемых в местах лишения свободы.
        Среди преступлений, совершаемых воинскими начальниками всех уровней - от сержантов до генералов - почетное место занимают должностные, такие как преступная халатность, злоупотребление и превышение  должностных полномочий, взяточничество. В результате халатности начальников гибнут или существенно подрывают здоровье их подчиненные, выводится из строя боевая техника, возникают реальные угрозы для жизни и здоровья простых граждан, нарушаются экологические нормы и т.д.. И вполне естественно, что все это не может не влиять отрицательно на боеспособность армии. Специфической формой халатности, зачастую сопряженной с проявлениями "дедовщины", является неоказание помощи больному военными медработниками и персоналом медсанчастей, как правило приводящее к к тяжелым последствиям для потерпевшего, вплоть до гибели. Зачастую подобное неоказание помощи бывает связано с нежеланием фиксировать официально сам факт наличия серьезных телесных повреждений или расстройства здоровья у срочнослужащего, возникших например как результат "дедовщины" или халатности командиров. В совокупности все эти факторы приводят к тому, что небоевые потери современной российской армии в личном составе в некоторые наиболее "удачные" годы существенно превышают например боевые потери советской армии во время ведения боевых действий в Афганистане. Превышение должностных полномочий в армии встречается относительно нечасто, но отнюдь не по причине законопослушности или из-за опасений оказаться под следствием - просто подобного рода инциденты в обычных условиях могут вызвать сильное неудовольствие вышестоящих командиров, что в результате может быть для военнослужащего чревато гораздо более неприятными последствиями, чем предъявленное обвинение в совершении преступления. Палитру армейских злоупотреблений служебным положением мы рассмотрим несколько ниже из-за их феноменального разнообразия, в гражданской жизни не встречающегося. Что же касается взяточничества в армии, то оно, как уже было отмечено, начинается с порога военкомата. Аналогично в ряде случаев практикуется получение взяток за зачисление в военные учебные заведения. В дальнейшем и военнослужащие, и просто граждане могут столкнуться со взяточничеством и вымогательством взяток практически во всех случаях, когда от того или иного воинского начальника возможно зависит принятие соответственно того или иного решения. Взятки вымогаются

а также еще во множестве самых разнообразных случаев, связанных с прохождением службы в вооруженных силах. Собственно, только профессиональная несостоятельность (плюс атавистическя боязнь "кровавого КГБ") и природная жадность мешают заинтересованным иностранным спецслужбам сделать своего агента например начальником генерального штаба российской армии. Помимо перечисленных ситуаций, в зонах ведения боевых действий или проведения миротворческих операций практикуется вымогательство взяток ну и собственно в любых других случаях, в которых фантазия военнослужащих может подсказать им новый источник дохода. Понятно, что столь обширная практика взяточничества способна разлагающе подействовать на морально-боевые устои практически любой армии мира, что уж тут говорить об обескровленной годами "реформ" российской армии! Традиционной сферой тотального взяточничества остается тыловое обеспечение и система государственных оборонных закупок. Здесь практически любые решения принимаются при наличии т.н. "отката" - взятки в процентах от объема закупок или сделок, утверждаемых должностным лицом. Это приводит к массовому использованию для военных поставок фирм-"прокладок", зарегистрированных по фиктивным документам или на подставных лиц. Разумеется о какой-либо ответственности подобных "поставщиков" говорить не приходится, что естественно приводит к негативным последствиям - от поставок некондиционных комплектующих, до массовых отравлений и заболеваний, вызванных некачественной пищей, в ряде случаев подобные "прокладки" просто исчезают после обналичивания полученных денежных средств. При этом действиями взяточников-тыловиков не только наносится ущерб материальным ресурсам и денежным средствам армии, но и подрывается ее боеготовность и обороноспособность страны в целом.
        Злоупотребления служебным положением доминируют среди воинских преступлений в российской армии, составляя вместе с имущественными преступлениями, также обычно сопряженными с злоупотреблением  служебным положением, свыше половины всех воинских преступлений, по которым выносятся обвинительные приговоры военными судами. В силу того, что в армии крайне редко вообще встречаются чисто имущественные преступления (разве что за исключением краж, совершаемых солдатами-срочниками друг у друга), а в большинстве случаев при совершении имущественных преступлений, как было сказано, одновременно военнослужащие злоупотребляют своим служебным положением - эти виды преступлений будут рассмотрены совместно. Значительное количество злоупотреблений связано с проявлениями т.н. "дедовщины" и направлено как правило на безвозмездную эксплуатацию труда срочнослужащих, относящихся к т.н."молодым" или "младшим" призывам. Ранее (в период существования советской армии) эта эксплуатация носила в целом умеренный характер и не выходила за пределы части, выражалась обычно в том, что "молодых" заставляли выполнять за старослужащих все хозяйственные работы и в редких случаях - заниматься их бытовым обслуживанием, а также в использовании труда срочнослужащих офицерами и прапорщиками в личных целях. В настоящее время, в условиях развитых товарно-рыночных отношений, эксплуатация труда срочнослужащих существенно расширилась, теперь воинские начальники систематически сдают подчиненных им солдат "в аренду" различным коммерческим структурам, которыми срочнослужащие привлекаются к выполнению самых разнообразных работ - от погрузки товара до работы на производственных линиях предприятий. При этом деньги за их труд естественно получает и присваивает сдавший их "в аренду" офицер, то есть труд срочнослужащих фактически является рабским. В условиях политической нестабильности на Северном Кавказе в период существования т.н. "независимой Ичкерии" подобная "сдача в аренду" солдат была фактически латентной формой работорговли, поскольку если солдаты не возвращались, оказавшись в рабстве, командование частей с легким сердцем объявляло их дезертирами. По мнению профессиональных работорговцев времен Дудаева и Масхадова, срочнослужащие были наиболее выгодным "живым товаром", поскольку обходились очень дешево и при этом были достаточно молоды для выполнения тяжелой физической работы. В последние годы в полном соответствии с теорией развития экономических формаций, в деле эксплуатации срочнослужащих наметился переход от рабского труда и "барщины" к гораздо более прогрессивному "оброку", то есть вместо того, чтобы тратить время и силы на сдачу солдат "в аренду", офицеры просто отпускают их из части с заданием принести через некоторое время определенную сумму денег, при этом в случае невозвращения солдата в срок его легко можно обвинить в дезертирстве, а в случае возвращения без денег - в самовольной отлучке из части. Глядя на такую "модернизацию" процесса и старослужащие вместо обычной эксплуатации "молодых" перешли на чисто денежные отношения - теперь они  требуют от них деньги за то, чтобы старослужащие их "не трогали". Не откупившимся обычно устраивается  показательная экзекуция. Фактически данные формы "дедовщины" являются обычным вымогательством при отягчающих обстоятельствах  и должны караться соответственно. В условиях проведения контртеррористической операции на территориях северокавказских республик в силу большого разнообразия частей, принадлежащих вдобавок различным ведомствам, появился такой своеобразный вид эксплуатации солдатского труда, как сдача солдат "взаймы" или в обмен на некие материальные ценности или преференции. Так например в обмен на одну заливку машины-заправщика бензином или солярой могли дать "на покататься" взвод солдат для выполнения земляных или каких-нибудь хозяйственных работ, некоторые солдаты "зависали" в чужих ведомствах, в том числе и сугубо гражданских, на очень длительные сроки, причем не брезговали такой практикой также и представители правоохранительных структур, вплоть до прокуратуры.
        Фантастический размах в современной российской армии приобрели разнообразные хищения, сопряженные с злоупотреблением служебным положением. Разумеется максимальный их объем приходится на всевозможные тыловые, хозяйственные и обеспечивающие подразделения, в которых зачастую различные материальные ценности и денежные средства "растворяются", даже не успев поступить на баланс. В строевых частях объектом хищения традиционно становятся горюче-смазочные материалы, предметы продовольственного снабжения  и вещевого довольствия, запчасти и комплектующие военной техники, а зачастую и собственно сама техника целиком, а также боеприпасы. Разумеется практически все перечисленное расхищается с целью последующей перепродажи (изредка - для использования в личном хозяйстве, автору например приходилось видеть лобовые бронестекла от Ми-24 в качестве окошек на дачных калитках), следствием подобных хищений является столь плачевное состояние парка боевой техники, что в большинстве своем она не только не может быть при необходимости выведена из парков, но и зачастую даже не в состоянии выехать своим ходом на пресловутую "линейку боеготовности". В ракетных войсках стратегического назначения были прецеденты хищений, выводивших из строя целиком комплексы, стоящие на боевом дежурстве. На флоте в целом ряде случаев корабли и суда в результате массовых и систематических хищений теряли плавучесть и садились на грунт прямо в базах, ряд кораблей оказались затопленными в акваториях баз и судоремонтных заводов или же посаженными на мель с целью предотвратить такое затопление. Также на флоте имели место прецеденты, когда в результате подобного рода хищений уже в походе на кораблях происходили тяжелые эксплуатационные аварии.
        Своеобразной формой хищений являются хищения при реализации вооружений и армейского имущества на внутреннем и внешнем рынках. Военные чиновники различных уровней ухитрялись продавать за бесценок суда, принадлежавшие флоту, самолеты и танки прямо из строевых частей. В ходе боевых действий в Чечне первоначально использовалась штатная бронетехника танковых и мотострелковых частей, однако примерно с 2002 года вдруг началась ротация - в частях начали заменять современные модификации техники на устаревшую технику, снятую с консервации со складов длительного хранения. А изъятая из частей техника после ремонта продавалась за рубеж по бросовым ценам - существенно дешевле, чем обошлось бы заказать эту технику на заводах. Естественно такая "замена" резко снижает боевые возможности частей, поскольку при существующих объемах закупок новой техники (две-три единицы в год на всю Россию) это означает по сути добровольное саморазоружение. Зато в последние годы армия, годами не выплачивая задолженность военным заводам, бьет рекорды по закупкам продукции двойного и гражданского назначения. Например на 2006 год было закуплено около 67 000 автомашин общего назначения, что составило по штату (без учета некомплекта) примерно по одной автомашине на 18 военнослужащих, и это без учета автомашин, уже имеющихся в эксплуатации у армии, а также без учета находящихся на консервации на складах длительного хранения! Возникает обоснованное подозрение, что российская армия решила побить все рекорды по моторизации. Аналогично, недавно министр обороны отрапортовал, что на 2007 год планируется закупить 60 000 пар лыж - это может быть и неплохо, вот только лыжных батальонов в российской армии уже давно нет, и если бы кому и пригодились эти лыжи, так это пограничникам, но они снабжаются из бюджета ФСБ, а не армии. Причина таких масштабных закупок проста и незамысловата - скорее всего закупленное за счет бюджета якобы военное имущество "растворится" вероятно еще до того, как попадет в части, будет тут же перепродано как якобы неликвиды с тех же складов длительного хранения, а вырученные деньги "рассосутся" по карманам армейских "бизнесменов". Собственно схема реализации этого имущества будет мало чем отличаться от схем продажи боевой техники, описанных выше.
        В условиях ведения боевых действий распространение получили такие злоупотребления, граничащие с изменой, как перепродажа вражеской стороне средств ведения войны, оружия и боеприпасов. Причем занимаются этим как прапорщики и офицеры, отвечающие за снабжение частей, так и рядовые бойцы, явление стало настолько обыденным, что под такой легендой даже систематически проводили свои операции спецподразделения армии и контрразведки. Справедливости ради следует сказать, что данное явление имело место еще во время войны в Афганистане, что даже породило целый пласт армейского фольклора о прапорщиках, за убийство которых моджахедов жестоко штрафуют.
        Широкое распространение в современной российской армии получили и злоупотребления, связанные с армейской контрабандой. Пользуясь тем, что военные порты и аэропорты имеют особый режим и правовой статус, с начала 1990-х годов их стали использовать как для контрабандного ввоза товаров широкого потребления и подакцизных товаров, так и для ввоза и транзита откровенно криминального траффика - оружия и боеприпасов, наркотиков, биоматериалов, нелегальных мигрантов, работорговли и т.д..
        Мародерство как воинское преступление в российской армии сейчас практически распространено только в условиях ведения боевых действий. В прочих ситуациях военнослужащие безусловно периодически совершают хищения имущества у мирных граждан, но они не носят массового характера - как правило этим грешат срочнослужащие в силу весьма низкого размера их денежного довольствия. В условиях ведения боевых действий мародерство существует и имеет две формы, первая - это своего рода вынужденное мародерство, когда например солдаты отбирают часть продуктов у местных жителей, оставшись без снабжения, или когда например снимают с заборов сетку-рабицу, чтобы сделать из нее импровизированные противокумулятивные экраны для бронетехники. Вторая - собственно мародерство ради наживы или из хулиганских побуждений, этим обычно занимаются контрактники, прапорщики и офицеры, пытаясь присвоить и вывезти для личного пользования или последующей реализации различное дорогостоящее имущество. Например в 1995 году в Чечне доходило до того, что отдельные особо "хозяйственные" офицеры ухитрялись вывозить из брошенных квартир целые мебельные гарнитуры, а виденные автором десантные отделения некоторых БМП больше напоминали выездной филиал комиссионного магазина. В ряде случаев солдаты целенаправленно портили имущество в брошенных домах из чисто прагматических соображений - чтобы потом прапорщики и офицеры не заставили их грузить и вывозить тяжелые и габаритные предметы домашнего обихода.
        Такое воинское преступление, как государственная измена, имеет строго говоря несколько различных форм. Это может быть шпионаж или иные формы сотрудничества со спецслужбами иностранных государств, добровольный переход на сторону противника с оружием в руках в условиях ведения боевых действий, способствование противнику действием или бездействием - вредительство, передача информации, ведение пропаганды в интересах противника, проведение диверсий или оказание содействия непосредственно подразделениям противника в выполнении ими своих задач. К сожалению, в настоящее время  в условиях, как было признано на самом высоком уровне, "войны с терроризмом" именно различные виды государственной измены, проявляющиеся в содействии террористическим организациям и группам, почему-то преследуются в уголовном порядке наиболее вяло. Зато возникла и получила широкую известность практика привлечения  к уголовной ответственности военнослужащих, исполнявших свой воинский долг в условиях ведения боевых действий, а затем обвиненных (зачастую на основании подложных или фиктивных доказательств) своими же командирами в совершении преступлений, наиболее известные случаи подобного рода - т.н. "дело Ульмана" и "дело Аракчеева".

        Исходя из всего вышеизложенного, можно сделать вывод, что для борьбы с преступлениями против порядка и интересов службы принципиально важно, чтобы уголовное законодательство в этой сфере было нацелено в первую очередь на обеспечение надлежащей воинской дисциплины и боеспособности армии во всех аспектах, а отнюдь не на соответствие тем или иным политическим или даже идеологическим концепциям и штампам. К сожалению, настоящее положение дел таково, что необходимо принятие самых жестких мер для прекращения процесса как деградации кадра российской армии, так и хронического снижения ее боеспособности, что, впрочем, взаимосвязано.
        В сложившихся условиях выглядит целесообразным  внесение следующих изменений в действующее уголовное законодательство в части, касающейся воинских преступлений:

Однако при всех усовершенствованиях законодательства необходимо помнить, что ни они, ни любые другие усилия в этом направлении не дадут никакого результата в отсутствие нормальной правоприменительной практики, помимо прочего предполагающей реализацию принципа неотвратимости наказания и адекватности наказания не только тяжести содеянного, но и общественной опасности деяния, а также и степени влияния противоправного деяния на  состояние боеспособности армии и обороноспособности государства в целом. К примеру, убийство по неосторожности безусловно представляет общественную опасность, но такое преступление как продажа боеприпасов представителям незаконных вооруженных формирований в потенциале чревата множеством убийств, и караться должно соответственно гораздо более строго, хотя военнослужащий, продающий эти боеприпасы, лично никого и не убивал.
        В современных условиях, когда налицо кризис мобилизационных и технических ресурсов армии, вызванный демографическим спадом, непродуманной оргштатной политикой и хроническим недофинансированием в период т.н. "реформ", Россия просто не может позволить себе роскоши мириться с таким уровнем преступности в своих вооруженных силах, уничтожающем последние остатки дисциплины и небогатых материальных ресурсов, приводящем к такому состоянию вооруженных сил, когда армия представляет наибольшую опасность для населения собственной страны, а не для эвентуальных противников.