К проблеме локализации Клароса.

Поиск по сайту:

Общий поиск по сайту, вики-разделам и форуму:

Гугель-поиск:

К проблеме локализации Клароса.
Опыт приложения методов ландшафтной археологии.

//Корявцев П.М. К проблеме локализации Клароса. Опыт приложения методов ландшафтной археологии. Оздере, 2014.

Фото автора, если их происхождение не указано особо.

Согласно основополагающей для ландшафтной археологии работе Л.Н.Гумилева (в его книге "Открытие Хазарии" впервые был введён в научный оборот этот термин) эта историческая дисциплина решает задачу комплексного исследования исторического ландшафта на основе интеграции методов археологии, ландшафтоведения, исторической географии и микротопонимики. Задача точной локализации древних городов относится к числу тех, которые в условиях дефицита исходных данных могут быть успешно решены только методами ландшафтной археологии. Греческие античные города уже на протяжении сотен лет представляют собой приоритетный объект археологических исследований, что вызвано, помимо прочего, и относительной простотой обнаружения их на местности — как правило в них имелись достаточно монументальные сооружения, следы которых легко обнаружимы даже при простой глазомерной съёмке местности. Однако, к сожалению, далеко не всегда эта задача решается столь просто: города, прекратившие своё существование в доримский период, сейчас уже зачастую не отмечены на местности характерными фрагментами строительных конструкций, поскольку в последующие эпохи было принято использовать строительные детали, оставшиеся от древних построек, для возведения новых. К примеру, в малоазийских сооружениях византийского времени очень часто в кладке стен использовались достаточно сложные и дорогостоящие элементы построек античного времени. В ряде случаев это было вызвано борьбой с «пережитками язычества», когда архитектурные элементы декора, огульно объявлявшиеся раннехристианскими деятелями «языческими», использовались после разрушения «языческих» построек в утилитарных целях — в кладке стен, для мощения улиц и т.п.. По этой причине более длительное время сохранялись только следы достаточно крупных зданий, возводившихся с частичным изменением «под них» ландшафта — античные театры, древнеримские цирки и пр..

Поэтому в этом ряду не является исключением и проблема локализации некоторых древнегреческих ионийских городов, располагавшихся в древности к северу от Эфеса в непосредственной близости от него. Сам Эфес, ставший в более позднее время типичным античным мегаполисом, являлся по отношению к этим городам своего рода «наследником» их полисной традиции, о чём будет сказано ниже. Ближайшими городами к северу от Эфеса на побережье того же залива были Колофон, Нотион и Кларос. Рассмотрим далее их историю вкратце, и на основании свидетельств античных авторов попытаемся сделать выводы о возможном географическом месте одного из них — Клароса.

Колофон (др.-греч. Κολοφών – буквально “венец”) исторически считался предположительно старейшим из городов Ионического союза, он был основан как колония сыновьями афинского царя Кодра — Дамасихтоном и Прометом, потомки Кодра основали царскую династию правителей Колофона, принадлежавшую к кодридам. Хронологически основание города, если принимать эту версию на веру, должно было произойти не позднее последних десятилетий XI века до н.э., хотя греческие историки на основании перекрёстного анализа доступных свидетельств считают наиболее вероятной датой основания Колофона первую четверть XIV века до н.э.. Согласно версии «Паросского мрамора» Колофон был основан Нелеем до 1077-1075 (или 1087-1085, вторая дата близка ко времени гибели Кодра) годов до н.э., но этот источник приписывает легендарному сыну царя Лакедемона основание вообще всех городов Ионии. Однако косвенным подтверждением этой версии может служить то обстоятельство, что помимо Лакедемона только в Колофоне считалось допустимым жертвовать богам собак — чёрную собаку жертвовали ночью Гекате Энодии. Отметим тут, что экзотической для греков особенностью колофонского войска было использование стай боевых собак: согласно античным свидетельствам «эти собаки отважно сражались в первых рядах, никогда не отступали и были их надёжнейшей опорой, причём не требовавшей никакой оплаты».

По другой версии основателем Колофона был Андремон из Пилоса (в альтернативном варианте он был завоевателем области Лебедоса и основателем этого города), а сам город был первоначально пилосской колонией. Существуют и перекрещивающиеся варианты этих версий: что Андремон был кодридом (а, значит, братом или родственником Дамасихтона и Промета). Заметим, что и кодриды в греческой мифологии считались потомками Нелея из Пилоса. Также существовала версия, что Колофон был основан незадолго до Клароса предводителем критян Ракием.

Во времена могущества Ионического союза Колофон по неясным причинам славился мощью своей конницы и флота, в древнегреческом просторечии как отражение этого факта возникла даже пословица Κολοφῶνα ἐπιτιθέναι, буквально означавшая «призвать, взять в помощь Колофон» в значении «прибегнуть к решающим аргументам», «решить дело в свою пользу». Античные авторы отмечали такой экзотический для Греции в целом факт: аристократическим сословием в Колофоне были т. н. «гиппотрофы» (ἱπποτρόφοι — буквально «выращивающие коней»), причём их численность достигала тысячи семей, что позволяет оценить примерно численность населения всего города в то время. Однако существует и другое объяснение этой поговорки — голос Колофона, если при голосовании ионийских городов в Панионии голоса разделялись поровну, с VII века до н.э. считался решающим, поскольку он голосовал и за себя, и за Смирну.

Колофон гипотетически считался родиной Гомера (и являлся наиболее вероятной кандидатурой в этом качестве, поскольку был наверное древнейшим из кандидатов, а к моменту возникновения спора по этому поводу город уже не мог влиять на его исход или воспользоваться его плодами), и совершенно достоверно был родиной древнегреческих поэтов Мимнерма, Антимаха, Полимнаста, Гермесианакта, Феникса, Никандра - сына Анаксагора, и известного своими трудами врача и поэта Никандра — сына Дамея, философа и поэта Ксенофана (основателя Элейской школы философии), художников Дионисия, Дионисодора и Апеллеса — острого на язык автора известных крылатых выражений «подвести черту», «судить не выше сапога», создателя техники энкаустики (восковая живопись, выполняемая горячим способом), прославившегося своим участием в оформлении убранства храма Артемиды Эфесской, одного из античных семи чудес света. Колофонские историки Динон и сын его Клитарх были известны своими трудами по истории Персии и походов Александра Македонского. В 310-306 годах до н. э. в Колофоне действовала философская школа Эпикура. Постоянной подругой и вдохновительницей Платона была колофонская гетера Археанасса, а его ученик Гераклид Понтийский собирал в городе эпические произведения. Что же касается происхождения Гомера, то если вопрос его рождения в Колофоне и является дискуссионным (заметим, известны монеты колофонского чекана с изображениями Гомера), то не подвергается сомнениям тот факт, что потерял зрение Гомер именно в этом городе.

Именно Колофон был, вероятно, родиной всемирно известного ионического ордера и дал своё название изготавливавшейся первоначально только в его окрестностях канифоли, которой пользовались музыканты всего античного мира. Дочерью колофонского царя Идмона была Арахна, победившая в состязании по ковроткачеству саму Афину, и превращённая ею в паучиху (заметим, до настоящего времени в этом регионе по особой технологии вручную выделываются исключительные по своим качествам ковры). Для ковров и пряжи в Колофоне изготавливались особые красители, служившие также предметом экспорта. По свидетельству упомянутого Ксенофана, жители его родного города «вначале вели суровый образ жизни, после того как заключили дружеский союз с лидянами, впали в роскошь...» - это проявлялось в том, что они стали носить длинные плащи, окрашенные пурпуром, и длинные волосы, которые они умащали благовониями. Клавдий Элиан утверждал, что «их, подобно сибаритянам, развратила тяга к дорогим нарядам и испортило чревоугодие, не знающее никакой меры». Афиней утверждал, что многие из колофонцев «никогда не видели ни восхода, ни заката солнца, ибо когда оно вставало, они были еще пьяны, а когда заходило - уже пьяны», и поэтому в городе действовал особый закон, по которому флейтистки, танцовщицы и просто гетеры были вправе получать плату за оказанные услуги только с раннего утра до полудня, а затем - лишь до тех пор, «пока не зажгутся светильники», поскольку затем все горожане всё равно будут поголовно пьяны.

В Колофоне, наряду с Афинами и Массилией, по свидетельствам древних авторов сохранялся обычай ежегодного празднования Таргелиона, когда Аполлону приносили первые плоды. Само название Таргелиона происходит от греч. Θαργήλια, «жатва, созревание плодов» - это был название свежеиспечённого хлеба из муки первого помола. В день празднования в Колофоне брали двух осуждённых преступников (обычно мужчину и женщину), вешали им на шею гирлянды смоквы и под звуки флейт гнали бичами вокруг города, стараясь попасть ударами по гениталиям. Первоначально это было настоящей человеческой жертвой, приносившейся Аполлону, после обхода вокруг города этих двух людей сжигали, а их пепел бросали в море, но затем ограничивались просто сбрасыванием «жертв» в море, после чего их обычно спасали. Затем этот обычай трансформировался в ритуал ежегодного изгнания очередного «врага общества» из города, но с теми же атрибутами — гирляндами из плодов смоквы и ритуальным бичеванием по гениталиям во время процессии вокруг города. Подобный нехарактерный для античной Греции в целом ритуал может свидетельствовать о сохранении в регионе глубоких архаических традиций, хотя номинально и привязанных к культу Аполлона, но, вероятно, имеющих корни в доэллинском периоде.

Согласно античным описаниям, Колофон стоял на берегу реки Гакес. Следы крупной реки (сухое русло Ахметбейли) в этой местности существуют до сих пор. Считается, что местонахождение Колофона было обнаружено немецким археологом Карлом Шухгартдом во время его вояжа с Карлом Моммзеном в 1886-1887 годах, но далее будет рассмотрено, почему найденные им развалины не могут считаться Колофоном, а сам город, вероятно, в действительности так и не был им обнаружен. Археологическим подтверждением легендарной версии об основании Колофона критянином Ракием можно было бы считать материал найденной в 1922 году при раскопках на месте «шухгардтовского Колофона» американской экспедицией под руководством Х.Голдмэна купольной гробницы, относившейся то ли к микенскому, то ли к минойскому периоду. Относительно реки, на которой стоял город, многие вторичные источники указывают по всей видимости неверные сведения, называя её Галес со ссылкой на сочинение Павсания. Дело в том, что река Галес или Галис действительно существовала в античные времена, но она сейчас отождествляется с Кызыл-ирмаком, который впадает в Чёрное, а не в Эгейское море. Павсаний же писал о том что дословно «в области» Колофона (то есть в принадлежащих ему землях, а отнюдь не у самого города) есть река под названием Алес (или Алент), воду в которой он описывал «самой холодной в Ионии», ибо таковой её воспевали элегические поэты, хотя он лично и не соглашался с ними. Учитывая, что затем он сразу переходил к описанию горячих вулканических источников у Лебедоса, можно предположить, что под этим названием фигурировала одна из нескольких горных речек сбегавших в море прямо с окрестных гор между Колофоном и Лебедосом. Дело в том, что Гакес-Ахметбейли значительную часть своего пути к морю протекал по равнине между гор, и вода в нём просто по объективным условиям должна была успевать достаточно прогреваться даже в местный холодный сезон. С другой стороны, Страбон упоминал при Колофоне гору Галлесий, название которой могло быть производным от «Галеса», или же напротив — сбегавшая с горы река могла получить название по ней.

Существование у колофонского полиса в прежние архаичные времена значимого флота и мощных кавалерийских соединений свидетельствует о наличии достаточных средств для этого — флот должен был иметь крупные верфи для строительства и ремонта со всеми необходимыми ресурсами, а также место для базирования. Кавалерия должна была располагать коневодческими хозяйствами и мастерскими для производства вооружения, а сам полис — необходимой экономической базой для подготовки и содержания значительного количества тяжеловооружённых всадников. Колофон даже основал собственную колонию Мирлея (Μυρλεία) на берегу Мраморного моря, а в 688 году до н.э. хитростью выселил этолийцев из Смирны, находившей неподалёку от него (около 40 км), это было сделано по просьбе прежних обитателей Смирны, нашедших прибежище в Колофоне после захвата города этолийцами. В дальнейшем Смирна на политической арене вела себя как колония Колофона вплоть до разрушения города, делегировав ему своё право голоса в Паниониуме. Также Колофон был единственным малоазийским полисом ионийцев, который сумел создать собственную колонию в Италии - Сирис, основанную на побережье Тарентского залива около 680-670 годов до н.э., но около 500 года до н. э. объединённое войско соседних городов — Сибариса, Кротона и Метапонта — разрушили Сирис (по другой версии место было покинуто вследствие нездорового климата), его наследником стала Гераклея Дорийская, портом которой и стал прежний Сирис.

Не ранее 664 и не позднее 652 года до н.э. Колофон был взят лидийцами под предводительством царя Гига, после 636 года и до 632 года до н.э. он был завоёван лидийским царём Алиаттом и на некоторое время вошёл в состав лидийской державы, затем он какое-то время был в составе Карии. В 545 году до н.э. персидский полководец Гарпаг взял Колофон и включил его с областью в состав Персии, где он и оставался некоторое время, но затем вернул себе полисные права. Как минимум с 453 года город вошёл в Афинский союз, но в 449 году отложился в результате восстания проперсидской партии в городе, которое было подавлено только к 447 году. В 430 году до н.э. в городе имел место мятеж проафинской партии (участвовавшей в более масштабном мятеже против Дария II), для подавления которого и для поддержания сторонников Персии в городе по поручению сатрапа Писсуфна был послан персидский военачальник Итаман, овладевший городом и восстановивший на время персидскую администрацию (сторонники Афин бежали из города в это время в Нотион, оставшийся под властью греков), но не позднее 425 года город был снова передан персами афинянам, однако вскоре опять отложился. В 411-410 годах до н.э. лидер афинских демократов Фрасилл использовал войско Колофона для вторжения в Лидию в ходе Пелопонесской войны, а в 408 году — он же уже осаждает город, но, получив от персов 20 талантов, снимает осаду. После побед Александра Македонского Колофон получил от него «вольную», а в 306 году до н.э. права полиса подтвердил его диадох Антигон Одноглазый. В 323 году до н.э. другой диадох - Александра Пердикка, оставшийся после смерти Александра Македонского регентом Македонии, принудительно выселил в Колофон афинских колонистов Самоса. В 292 году до н.э. Колофон в союзе со Смирной оказал сопротивление и был срыт до основания другим диадохом, Лисимахом, который перевёл его жителей частично в Нотион, частично в Эфес. Часто утверждается, что после этого город более не восстанавливался, однако источники и археологические находки говорят об обратном — уже в 281 году началось восстановление города и часть жителей вернулась на прежнее место. В том же III веке отмечается окончательное объединение общин Нотиона и Колофона в единый полис, что свидетельствует о том, что, как минимум, ещё было что объединять. Хотя это могло объясняться и тем, что Нотион на первых порах просто «взял на баланс» то, что ещё оставалось от городского хозяйства Колофона. С этого времени в эпиграфических памятниках Нотиона начинают упоминаться колофонцы, что является прямым свидетельством того, что этот город продолжал существовать как отдельное поселение и после разгрома Лисимахом. В 218 году до н.э. Колофон добровольно входит в состав Пергама под властью Аттала, тогда как Нотион при этом был взят пергамцами штурмом. Во время Сирийской войны «старый» Колофон ещё существует как город с собственными укреплениями — Антиох осаждает, причём безуспешно, его отдельно от Нотиона. Во всяком случае, в дальнейшем Колофон окончательно пришёл в упадок, и уже со II века отмечалось, что Нотион всё чаще называют «Новым Колофоном», а затем и просто «Колофоном», хотя и прежнее его название продолжает употребляться. Некоторые источники связывали якобы имевший место на рубеже первого тысячелетия упадок Нотиона с окончательным заиливанием порта, но здесь, скорее всего, речь шла о порте «старого» Колофона, для которого после всех катастроф окончательным ударом стало сильное обмеление вследствие заиливания реки — порт «нового» Колофона в принципе не мог пострадать от заиливания, и по сей день он находится в отличном состоянии. А вот полная ликвидация исторического Колофона действительно могла быть вызвана этим обстоятельством и произойти именно в это время. Не позднее 205 года до н. э. была разрушена и колония Колофона Мирлея, на её месте царём Вифинии Прусием Хромым был основан новый город Апамея.

«Старый» Колофон за последние века своего существования разрушался как минимум дважды: общеизвестно о его разрушении по приказу Лисимаха, но есть свидетельства и о том, что в IV веке до н.э. город восстанавливался после того, как был полностью покинут жителями. Вероятнее всего это могло произойти в ходе бурных событий греко-персидских войн, в частности известно, что после упомянутого похода Итамана сторонники Афин в массовом порядке покинули город и бежали в Нотион.

Нотион (др.-греч. Νότιον — буквально «южный») возник, судя по всему, не позднее VII века до н.э., вероятнее всего изначально как удобный морской порт в окрестностях Колофона, который к тому времени стал испытывать серьёзные трудности из-за заиливания русла снабжавшей его водой реки, за несколько сот лет обмелевшей и одновременно отодвинувшей своими наносами берег моря почти на три километра от города. Название города скорее всего было просторечным сокращением от первоначального «Южный Колофон» - он находился строго на юг от древнего Колофона, на том же левом берегу той же реки. К счастью, место Нотиона определено к настоящему времени достаточно точно, поскольку он был построен на нескольких относительно высоких прибрежных холмах, образующих неплохую естественную гавань, и береговая линия в его пределах с тех пор практически не менялась. Вдоль всей северной стороны города ранее протекала небольшая речка, которая первоначально впадала прямо в море, а затем была некоторое время левым притоком Гакеса. В 1921 году французскими археологами город был обнаружен по развалинам амфитеатра, руинам башен и стен византийского времени, после чего раскопками были вскрыты античные агора и храм Афины Нотионской. Вместе с театром эти три сооружения были архитектурными доминантами города, их остатки легко обнаруживаются на местности и сейчас.

Многими вторичными источниками Нотион характеризовался как «рыбачья деревушка» в окрестностях могущественного Колофона, но вероятнее всего изначально это был форпост города, возведённый для наблюдения за обстановкой в заливе, поскольку из Колофона залив не просматривался. Возведённый в достаточно неприступном месте, городок постепенно разрастался, и в V веке до н.э. Нотион уже входил отдельно от Колофона в Афинский морской союз, то есть был признан самостоятельным полисом, хотя его доходы (а, значит, и экономическая база городского хозяйства) были почти в десять раз меньше, чем у соседнего Колофона. В 427 году до н.э., после того как Колофон в очередной раз переметнулся к персам, афинский стратег Пахет берёт Нотий хитростью. В 406 году до н.э. на внешнем рейде Нотиона в ходе Пелопонесской войны произошло крупное морское сражение между флотами Афинского союза и Спарты, последний под командованием Лисандра при минимальном перевесе сил в десять кораблей одержал победу над афинянами, которыми командовал Антиох, замещавший знаменитого афинского полководца Алкивиада и имевший от него приказ не вступать в бой со спартанцами, который он нарушил. Это поражение «благодаря» афинским демагогам привело к отстранению Алкивиада от командования, хотя его непосредственной вины в поражении не было, а его попытка реабилитироваться за это поражение не удалась, поскольку Лисандр затем уклонялся от морских сражений, когда Алкивиад вернулся к командованию флотом.

Аристотель отмечал существование постоянного конфликта интересов между жителями Нотиона и его «метрополии» - Колофона, существовавших в его время в рамках одного полисного союза, по его мнению особенности территории препятствовали созданию единого государственного образования.

В силу своего расположения на относительно высоком холме, Нотион оказывался на расстоянии прямой зрительной связи от Эфеса — в хорошую погоду с крепостных башен, агоры и верхних ярусов театра Нотиона якобы можно было видеть, что происходит в порту Эфеса и перед его большим театром. О достоверности этих свидетельств можно спорить, но то, что от Нотиона до сих пор просматривается выход из северной гавани Самоса — неоспоримо.

Как было сказано выше, Нотион, став независимым полисом, сначала административно объединился с Колофоном, а затем и принял его имя, после чего в источниках стала наблюдаться некоторая путаница, когда проблематично без дополнительных указаний понять, о каком в каждом конкретном случае городе идёт речь - «старом» или «новом». В 218 году до н. э. Нотион был завоёван Пергамом, в 196 году — взят Антиохом Великим, но через пять лет снова отошёл Пергаму. В 188 году город стал «союзником» Рима, а в 132 году до н.э. после поражения антиримского восстания гелиополитов окончательно утратил автономию и стал относиться к римской провинции Азия. В 89-86 годах до н.э. город входил в состав Понтийского царства Митридата Евпатора.

Город приобрёл известность как один из центров раннего христианства, что не удивительно — в соседнем Эфесе вели активную проповедь апостолы Павел и Иоанн Богослов. Сам Нотион стал тогда центром самостоятельного епископата, что говорит о многочисленности местной христианской общины, его первыми епископами были апостолы Сосфен(бывший первосвященник синагоги в Коринфе, ставший затем спутником апостола Павла, хронологически первый епископ Нотиона-Колофона), Онисифор( принял затем мученическую смерть), Кифа и Тихик, включённые в Собор семидесяти апостолов. Последнее достоверное упоминание о нотионском епископе Александре датируется 451 годом н.э., после этого город, по всей видимости, начал приходить в упадок, к VI веку по неясным причинам он, видимо, окончательно прекратил своё существование. Удивительно, но вплоть до III века н. э. совместное существование рядом (10-15 минут пешком) центра христианского епископата и популярного во всём римском мире языческого святилища ничуть не мешало друг другу, они мирно сосуществовали.

Благодаря точной локализации Нотиона можно попытаться определить место реального нахождения Колофона и Клароса. Согласно античным источникам, Колофон находился в двух римских милях от берега моря у Нотиона, это около 3200 м, строго на север. Действительно, сухое русло реки Ахметбейли (гипотетически идентичной античному Гакесу) в этой местности идёт почти точно (без учёта меандрирования) с севера на юг, и если отложить по спутниковой карте это расстояние от холмов Нотиона на север, то на том же левом берегу реки обнаруживается относительно ровный участок со следами правильной прямоугольной планировки в микрорельефе, лежащий у подножия окрестных гор, по внешнему виду и ситуативному расположению он схож с Эфесом. К северо-востоку от этого места на склонах местных гор также отмечается участок, имеющий следы регулярной планировки. Отметим, что в греческих источниках, начиная со времени Персидских войн, упоминаются «верхний» и «нижний» Колофоны, соответствующие «старому» и «новому», но, судя по названиям, это были, в понимании древних греков, части одного города, расположенные выше и ниже по течению одной реки (вероятно - Гакеса). На карте шотландского картографа Александра Кейта Джонстона, составленной на основании указаний античных источников не позднее 1871 года (т. е. ещё до вояжа Моммзена) места Нотиона и Колофона указаны несколько восточнее русла Гакеса, однако это может объясняться систематической ошибкой при изготовлении гравировальной матрицы, поскольку достоверно стены Нотиона сейчас стоят непосредственно над левым берегом этой реки. Согласно тем же античным свидетельствам, Колофон должен находиться в 120 стадиях от Лебедоса и в 70 — от Эфеса. Эти указания ставят крест на гипотезе Шухгардта, принявшего, судя по всему, за руины античного Колофона развалины другого, возможно даже гораздо более позднего поселения. Если на современной спутниковой карте отложить окружности заданных радиусов от Эфеса и Лебедоса (место которого путём археологических раскопок также определено достаточно точно), то они дадут закономерно только две точки пересечения, одна из которых будет в морском заливе южнее Нотиона, а вторая — именно на расстоянии чуть больше двух римских миль к северу от него же, на берегу того же Гакеса. Руины же, обнаруженные Шухгардтом, лежат существенно ближе к античному Лебедосу (они находятся на склонах гор в километре с небольшим к юго-востоку от современной турецкой деревни Değirmendere Fev), разница в расстояниях составляет несколько километров, и такая ошибка в оценке расстояния вряд ли могла быть допущена даже античными авторами, тем более, что цифру в 120 стадий подтверждал Страбон, побывавший в регионе лично. Кроме того, в окрестностях этих руин нет никаких следов крупной реки, которую можно было бы сопоставить античному Гакесу. А наличие на их территории фрагментов сохранившихся крепостных стен и терм римского времени вступает в явное противоречие с известной историей Колофона, укрепления которого были срыты ещё при Лисимахе, а к римскому времени город должен был полностью прийти в упадок. В этих обстоятельствах разумно было бы предположить, что Шухгардт в действительности обнаружил остатки гораздо более поздних построек, вероятнее всего римских или даже византийских, не имевших к древнему ионическому Колофону никакого отношения, но из неких собственных соображений он сопоставил их гораздо более древнему поселению. Позднее в этой местности вроде бы всё же были обнаружены остатки стен строений микенского периода, однако надо помнить, что список античных городов на этой земле не ограничивался Колофоном, Нотионом и Кларосом — кроме них, например, «в области Колофона» ионянами был основан город Скиппий, просуществовавший недолго и оставленный ими уже к X веку до н. э., достоверно расположение этого города до сих пор не установлено. Согласно античным свидетельствам, «старый» Колофон после того, как был покинут жителями, на некоторое время стал прибежищем местных морских пиратов. Очевидно, что для этого место, на котором он был расположен, должно было иметь относительно удобный выход к морю, что практически исключает версию расположения Колофона настолько глубоко на суше, как это предложил Шухгардт. Кроме того, против этого работает и указание Страбона, как было сказано лично побывавшего в этих местах, что от Колофона до Эфеса 70 стадий «по прямой», а если двигаться от Эфеса вдоль берега залива, то получается 120 стадий. Если отложить это расстояние по берегу, то становится очевидным, что Страбон имел виду не «новый», а «старый» Колофон, поскольку путь закончится на берегу Ахметбейли примерно в 4000-4500 м от современного берега моря, примерно в тех пределах, где по нашим предположениям и находился «старый» Колофон.

Ровно на полпути между Нотионом и предполагаемым нами местом расположения Колофона находятся вскрытые раскопками руины храма Аполлона Кларосского, впервые обнаруженные в ходе экспедиции 1907 года Феодором Макриди, и затем постепенно исследовавшиеся на протяжении всей второй половины XX века.

Кларос (Κλάρος) согласно преданию был основан фиванскими эмигрантами под руководством Манто, известной прорицательницы, получившей в Дельфах от оракула указание основать новый город в Ионии и святилище Аполлона при нём. Исходя из того, что это произошло после победы эпигонов над Фивами, основание города можно достаточно точно датировать 1240-1239 годами до н.э.. Эта дата косвенно подтверждается тем, что знаменитая сивилла Герофила уже посещала именно Кларос как город. Согласно одной из версий развития событий, к моменту прибытия Манто побережье у Гакеса было отвоёвано у Карии критянами под предводительством Ракия (Рахия) или Лакия, которые взяли в плен прибывших фиванских колонистов. Лакий взял в жёны Манто (судя по всему - «добровольно-принудительно»), после чего и разрешил фиванцам основать город. От этого брака родился Мопс, при котором уже и был основан храм Аполлона в том месте, где карийцы прежде поклонялись своей Кибеле. Помпоний Мела утверждал, что и Колофон основал тоже Мопс (по другой версии, Колофон уже существовал на момент основания Клароса, и с его царями Кларос был вынужден заключить союз «на равных правах»). В дальнейшем Мопс прославился своими завоевательными походами, возглавив часть греческих войск, оставшихся «без дела» после взятия Трои, он завоевал Памфилию, Киликию, северную Сирию и даже некоторые города Финикии, упоминается о взятии им Аскалона. В некоторых из завоёванных стран он со временем стал обожествляться, после него в Киликии осталось большое количество топонимов, являющихся производными от его имени, сопоставимое с оставленным Александром Македонским на просторах своей империи. Погиб Мопс, согласно мифу, в поединке со своим старшим братом и участником своих походов Амфилохом (его Манто родила в результате изнасилования её после взятия Фив Алкмеоном, предводителем похода эпигонов). Однако Амфилох по другим свидетельствам был поражён самим Аполлоном, а Мопс продолжил после этого свои завоевания. Киликийская билингва царя Аситавадды, датируемая IX веком до н. э., утверждает, что подданные Мопса совершили масштабный поход даже в фараонский Египет. По другим версиям Ракий был не отцом, а союзником и спутником Мопса, и не критянином, а микенцем, сыном Лебеса, или же лидийцем, братом Антифема (в этом варианте Мопс посылал его с войском в Фаселиду, для покупки земли — видимо без войска землю местные продавать не хотели...).

После основания города Клароса Аполлону был посвящён участок земли (т. н. «священная земля») в окрестностях Колофона, на котором со временем был возведён монументальный храм с огромной скульптурой бога, по преданию имевшую высоту более 8 м (к примеру, сохранившаяся там же часть голеностопа скульптуры титаниды Лето имеет размер более метра, что даёт примерную высоту статуи не менее 7 м). Наличие у святилища монументального триптиха из скульптур Лето, Аполлона и Артемиды объясняется тем, что, согласно одной из версий мифа, именно в Кларосе (или рядом) Лето родила Артемиду и прятала её от гнева Геры в этом городе. При храме Аполлона действовал оракул, получивший широкую известность в древних Греции и Риме, по популярности он в определённые периоды соперничал с дельфийским. Считается что первым кларосским оракулом стал упомянутый сын Манто — Мопс, предсказания делались после того, как жрец выпивал воду из вулканического источника в пещере около храма. Этот источник (по другой версии - бассейн) был якобы указан Манто дельфийским оракулом, надо отметить, что имя отца Манто — слепого прорицателя Тиресия — связывалось со священным источником Тильфусы в Беотии, использовавшимся в аналогичном качестве. Возможно, кларосский оракул на первых порах был просто его «филиалом». От прочих античных оракулов его отличало то, что вопрошающему вообще не требовалось задавать вопрос — для выдачи предсказания достаточно было имени вопрошающего. А.И.Пилякин выдвинул предположение, что при учёте особенностей минерального состава воды из вулканического источника неизбежным было систематическое отравление организма у жрецов оракула, в дальнейшем это предположение блестяще подтвердилось свидетельствами древних авторов — действительно, скорее всего именно в силу этого обстоятельства жили оракулы Аполлона Кларосского после «вступления в должность» очень недолго, бытовало утверждение, что источник сокращает жизнь: «испив из него, возгласишь чудесные вещания, зато сократишь свою жизнь». В дальнейшем срок «работы» на посту оракула был ограничен одним годом. После возвышения в следующие века Милета оракулами в кларосское святилище назначались почти исключительно представители милетской жреческой корпорации по выбору, но на узурпацию авторитета оракула или его перенос к себе жрецы Милета при этом никогда не претендовали. Само название священного города — Кларос — производилось от имени одного из мифических сыновей (или же любовников по другой версии) бога Аполлона, при этом и сам легендарный предсказатель Мопс некоторыми источниками именовался сыном Аполлона и Манто. По другой версии, Кларос было имя одного из сыновей упомянутого Кодра (и, следовательно, - брата основателей Колофона). Упомянутый поэт и врач Никандр производил название Клароса от древнегреческого термина κλέρος, что означало буквально «долю», «часть». Этим словом обозначали в том числе и земельные владения, выделенные в чью-то долю, волне возможно, что изначально имелась ввиду просто «доля Аполлона». В то же время в диалекте Лаконики (тут уместно вспомнить об определённых параллелях в традициях Колофона и этого региона) существовало архаичное слово «кларос», которым обозначался вооружённый союз свободных крестьян, созданный под патронажем аристократической семьи для защиты их земель. Результаты археологических раскопок храмового комплекса позволяют однозначно датировать появление людей в этой местности не позднее чем X веком до н.э., что неплохо согласуется с легендарной версией основания оракула. По легенде, в Кларосе скончался и был похоронен на одной из окрестных гор критский царь Идоменей, внук Миноса. Косвенно это подтверждает легендарную дату основания Клароса, как и то, что это был тогда именно город.

Интересно, что по свидетельству Павсания, ещё во II веке н.э. храм Аполлона в Кларосе не был достроен (хотя надпись на самом храме утверждает, что он построен в правление императора Адриана, т. е. не позднее 138 года н.э.), а Страбон, побывавший в этой местности лично за две сотни лет до того, утверждал, что непосредственно «перед» Колофоном лежит священный участок Аполлона, на котором «некогда был» древний оракул. Сравнительное исследование архитектурных особенностей святилищ Аполлона в этом регионе, выявленных в последние годы с использованием современных методов геомагнитных исследований, позволяет предположить, что святилище кларосского оракула могло иметь инженерное решение, аналогичное храму Аполлона в Хиерополисе. Там, как выяснилось совсем недавно, непосредственно под храмом имелась камера, соединявшаяся подземным ходом с карстовой пещерой, в которой систематически выделялись и выделяются поныне ядовитые вулканические газы. Нельзя поэтому исключить, что причиной хронического затопления подвалов кларосского святилища и его окрестностей в настоящее время являются не некие «грунтовые воды» (с которыми в этом регионе вообще всё обстоит далеко не лучшим образом), а тот самый священный родник внутри горного массива, служивший ранее «источником вдохновения» для оракула. Вполне вероятно, что при строительстве храма Аполлона Кларосского пещера с родником была вполне осознанно замурована, и при этом от неё был проведён подземный ход в подвалы храма, а нарушение гидробаланса при раскопках неизбежно привело к затоплению. Подтвердить или опровергнуть эту гипотезу могут только целенаправленные подводные исследования в храме.

Согласно античным авторам, Кларос как населённое место располагался на берегу моря, между портом Колофона, т. е. Нотионом, и Лебедосом. Место расположения и одного, и второго города в настоящее время установлено с высокой степенью достоверности. В то же время Кларос никогда не фигурировал как самостоятельный греческий полис, но и не упоминался как чьё-то владение или колония, что говорит о его особом статусе. Отсутствие упоминаний о нём в числе взятых во время войн городов может говорить о том, что он имел весьма символические укрепления, или же не имел их вовсе, и никогда не рассматривался как самостоятельный административный центр, не владел «областью» подобно Колофону. Как минимум вплоть до VI века до н. э. он упоминался как отдельный населённый пункт, а в дальнейшем более полутысячи лет святилище Аполлона продолжало именоваться именно «кларосским». Уже неоднократно упомянутый врач Никандр, живший в середине II века до н. э. и пользовавшийся прозванием «Кларосский», считался гражданином Колофона, но при этом писал сам о себе, что «живёт в Кларосе», при этом «неподалёку от треножника Аполлона» (т. е. от храма оракула), и описывал Кларос именно как самостоятельный населённый пункт - следует понимать, что в то время Кларос ещё воспринимался жителями как отдельный город, в котором были свои жители, хотя сам он административно был уже в составе «нового Колофона», т.е Нотиона. Ещё в V веке н.э. Клавдиан упоминал «пышный дворец Кларосский». Отметим, что упомянтый Никандр как врач выступил основоположником не только токсикологии, но и гирудотерапии, по «основной профессии» он при этом некоторое время являлся служителем оракула, поскольку его семья потомственно занимал жреческие должности в храме Аполлона.

Античные источники утверждали, что Кларос находился строго к западу от «старого» Колофона. Исходя из практики основания новых поселений греками, прибрежный город должен был иметь удобную гавань в качестве порта и источник пресной воды (реку) поблизости. Берег Эгейского моря от Нотиона до Лебедоса по своим ландшафтным особенностям может быть разделён на два примерно равных по протяжённости микрорегиона со своими специфическими особенностями. Северный его участок, прилегающий к Лебедосу с юга, изобиловал пресной водой (в море впадали несколько рек, от которых до сих пор сохранились высохшие русла), но единственная удобная гавань находилась собственно у самого Лебедоса, вся остальная береговая линия была ровной и не давала никакого укрытия судам. Южный участок, прилегающий к Нотиону, где горы подходят вплотную к морю, напротив — имеет несколько небольших удобных бухт, но все они лишены постоянных источников пресной воды, а, кроме того, все, кроме одной, исключительно мелководны на относительно большие расстояния от берега, что затруднило бы высадку и выгрузку с морских кораблей, а также вытаскивание их на берег (слишком далеко пришлось бы тащить их по мелководью), что было необходимо в тогдашней мореходной практике. И только на стыке этих двух ландшафтных участков совмещаются оба условия: к западу от современного посёлка Оздере на его окраине в море вдаётся полуостров, на южной стороне которого имеется очень удобная глубокая бухта, защищённая скалами от волн со всех сторон, кроме южной. Рядом, несколько севернее, но в пешей доступности, сохранилось до настоящего времени сухое русло реки, прослеживаемое на протяжении нескольких километров, вплоть до ущелий окрестных гор. На берегу этой бухты, в её глубине, есть холм, напоминающий по своему виду холмы, подобные тем, на которых стоял Нотион, а между ним и упомянутой рекой, глубже от берега, есть другой холм, по особенностям своего рельефа схожий с холмом около античного Эфеса, где до настоящего времени сохранилась византийская крепость. На южном скате этого второго холма у Оздере также сохранились элементы каменных конструкций, напоминающие остатки крепостных стен, в прямой видимости от него находится упоминаемый Страбоном «остров Артемиды», на котором проводились затем дионисовы игры — логично предположить, что если Артемида родилась на месте Клароса (или на острове, согласно мифу, но рядом с этим местом), то и сам город Кларос должен был находиться достаточно близко от этого острова. Также в связи с этим необходимо упомянуть, что некоторые античные авторы, в том числе Апулей и Анакреонт, почему-то считали, что Кларос — это остров, или же находится на острове, или же священный источник иногда описывался как находящийся на острове. Возможно эта путаница вызвана тем, что якобы ранее Кларосом назывался остров Калимнос, при этом утверждалось, что на нём также в древности был источник, вода которого давал дар пророчества. Поскольку у античных авторов такой оракул никогда не упоминается, то можно предположить, что отождествление Калимноса с Кларосом — результат позднейшей ошибки. Другое возможное объяснение подобной ошибки - созвучие название маленького необитаемого островка Гларос подле острова Агафониси. Этот островок был ближайшим со стороны порта Милета в группе островов Агафониси, а путаница возможно была вызвана тем, что в Дидиме, входившей в их время в полис Милета, также был известный оракул Аполлона, и более того - как уже говорилось выше, именно милетские жрецы поочерёдно трудились оракулами в Кларосе.

Благодаря точному определению места острова Артемиды (других островов просто нет от Колофона до самого Лебедоса) можно однозначно утверждать, что гора Коракий — это как раз возвышающаяся над этим холмами гора с современной отметкой высоты свыше 800 м, именно со склонов этой горы берёт начало упомянутая река. Возможно Коракий Страбона соответствует Киркафу у Ликофрона в его «Александре», согласно последнему в долине у этой горы похоронены упомянутый Идоменей, Калхант (или Калхас, предсказатель, проигравший в состязании оракулов Мопсу и умерший от огорчения, либо же, что более вероятно, казнённый за неверный прогноз лидийскому царю о перспективах войны) и эпигон Сфенел. Как минимум о двоих из них нам известно, как о скончавшихся именно в Кларосе, а в этом случае и упомянутая горная река может соответствовать Алесу-Аленту древних авторов. Кроме того, по одной из версий и прах Тиресия может покоиться в Кларосе — он то ли был доставлен туда, то ли сам Тиресий умер в этом городе и был похоронен Калхантом. Если же взять две римских имперских мили к северу от Нотиона, и от этого места провести линию на запад согласно указаниям античных источников, то она упрётся в берег моря как раз в районе современного Оздере, чуть южнее этой локации. На упомянутой карте Джонстона, составленной, как было сказано, до всех археологических раскопок и открытий в этой местности, только на основании указаний древних авторов, Кларос был помещён несколько ближе к Нотиону от этого места, в районе одной из малых бухт, расположенных юго-восточнее по берегу, но, если принять во внимание предполагаемую систематическую ошибку на оттиске этой карты (достоверно подтверждённое смещение на восток всех окрестных населённых пунктов), то указанное Джонстоном место города Клароса практически точно совпадёт с предложенным. Кстати, западное относительно Колофона расположение Клароса по античным свидетельствам ставит окончательный крест на шухгардтовской версии локализации «старого» Колофона — иначе получается, что Кларос находился не на берегу моря, а ещё дальше вглубь материка, и отстоял от храмового комплекса почти на два десятка километров, что крайне маловероятно. Необходимо также отметить, что храм Афродиты в Колофоне был известен под именем Афродиты Алентии — имя, явно являющееся производной от гидронима «Алент».

Античные же и римские источники часто указывают, что кларосское святилище находится «возле» или прямо «в Колофоне». Это порождает определённую путаницу, вызванную скорее всего тем, что название «Колофон» со временем окончательно перешло к Нотиону, от которого, как и от «старого» Колофона в нашей локации, дойти до храмового комплекса можно было за 10-15 минут. Но это может служить и свидетельством того, что до перехода названия «старого» города к Нотиону святилище было настолько близко от Колофона, что часто воспринималось авторами как находящееся в пределах города. Получается, что территория священного участка («доли Аполлона», «Аполлонова клероса») первоначально клином вдавалась между землями Нотиона и «старого» Колофона, находившегося севернее, а сам храм был как бы равноудалён от всех трёх городов (вспомним соображения Аристотеля о том, что сложившиеся условия объективно служили политическому разделению Нотиона и «старого» Колофона). То, что храмовый комплекс был построен на некотором удалении от города Кларос, может иметь весьма простое объяснение — храм по свидетельствам построили не в «чистом поле», а неподалёку от гораздо более древнего святилища Кибелы, «наследником» культа которого и стал греческий Аполлон. Сам же город, принимавший паломников и обслуживавший храмовый комплекс, должен был находиться в более удобном для проживания людей месте. В пользу географической близости Колофона к кларосскому святилищу может косвенно свидетельствовать и тот факт, что в «старом» Колофоне сохранялся, и при том в единственном из всех греческих городов, культ Гекаты Придорожной, а эта богиня была по сути греческой «адаптацией» карийской Кибелы.

Для локализации Клароса существенно и указание Гомера о том, что город славился своими виноградниками. Дело в том, что в долине Гакеса-Ахметбейли условия для выращивания этой культуры достаточно неподходящие (и в настоящее время виноград здесь не выращивается), тогда как в предложенном месте многочисленные склоны близлежащих гор предлагают для виноградарства исключительно благоприятные условия. Отметим, что также Гомер характеризовал Кларос как «блестящий».

Современная реконструкция, выполненная по результатам раскопок кларосского комлекса, позволяет обоснованно предполагать, что в период основания Клароса залив у Нотиона вдавался в берег на полтора километра от современной береговой линии. Сам Нотион при этом омывался морем не только с юга, но и с запада, а комплекс зданий кларосского оракула находился фактически на берегу моря. На основании этого было сделано предположение, что и сам город Кларос находился где-то здесь же, на левом берегу Гакеса при впадении его в залив. Однако это противоречит не только античным свидетельствам, согласно которым он располагался к западу, а не к югу, от Колофона, на берегу моря в направлении Лебедоса, но и объективным результатам той же реконструкции, согласно которым предполагаемый участок берега был в то время «приморским болотом», а кроме того территорию предполагаемого города прорезали два крупных притока Гакеса с достаточно бурным течением — горные речки Бейнамаз и Кырмызи-каялар. Все эти обстоятельства в совокупности делали данную территорию не только неудобной для застройки, но и крайне нездоровой в плане локальной экологии, плюс к тому топкий берег исключал возможность создания естественного порта. Следует отметить, что античные мореплаватели вообще избегали высаживаться в таких топких и нездоровых местах из чисто практических соображений. Исходя из обстоятельств основания Клароса можно предполагать, что его первопоселенцы действительно сначала основали город в одной из более приспособленных для жизни бухт поблизости к западу от Нотиона, а уже затем, существенно позже, возвели святилище в культовом месте.

Учитывая то, что за полторы тысячи лет местные реки покрыли кларосское святилище наносами толщиной более четырёх с половиной метров, можно обоснованно предположить, что «старый» Колофон, если он действительно находился выше о течению на том же левом берегу Гакеса, не был до сих пор обнаружен на указанном нами месте просто потому, что его руины оказались, вероятно, погребёны под ещё более толстым слоем аллювиальных отложений.

Отдельно надо остановиться на одном из свидетельств Павсания относительно локализации Клароса. В его тексте есть сложное место, доставившее уж немало хлопот комментаторам: он утверждал, что до его времени сохранилась большая братская могила воинов «старого» Колофона и Смирны, а также местных жителей, убитых солдатами Лисимаха. Понятно, что такой объект должен был иметь немалую площадь и располагаться в непосредственной близости от «старого» Колофона (никто не стал бы таскать без особой причины массу трупов на значительное расстояние). При этом камнем преткновения для комментаторов стало указание Павсания, что могила находится слева по дороге в Кларос. Но дело в том, что дорога от Нотиона к святилищу шла между рекой и склонами гор, и «слева» от неё находится река, то есть места для такой могилы попросту нет. Чтобы разрешить это противоречие, комментаторами было выдвинуто предположение, что Павсаний имел ввиду в данном случае дорогу в святилище от «старого» Колофона. Но в этом случае совершенно непонятно, почему Павсаний, описывая современную ему ситуацию II века н.э. для путешественника, прибывшего в порт «нового Колофона», вдруг даёт ориентир относительно старой дороги (а существовала ли ещё она, эта дорога?) от давно покинутого города, и нигде не уточняет этого обстоятельства. А между тем, всё может встать на свои места, если допустить, что Павсаний имел ввиду дорогу именно в город Кларос, который находился не там же, где и святилище, а дальше по берегу моря — в таком случае вполне могло найтись место для обширной могилы именно слева от дороги, устроенное подальше от обжитых мест и исключающее возможность заражения воды в реке стоками из могилы. Кроме того, Павсаний при описании объектов на местности обычно давал в качестве ориентира привязку к какой-либо реке, отсутствие её в данном случае также может свидетельствовать в пользу того, что в этой местности реки поблизости отсутствовали, что характерно, как было сказано, именно для участка берега между Колофоном и предполагаемым местом локализации Клароса. В связи с этим нельзя не упомянуть, что некоторые авторы считали, будто над этой огромной могилой якобы насыпан высокий курган, хотя у Павсания об этом нет ни слова. Автор далек от того, чтобы делать какие-либо конкретные далекоидущие выводы, но на въезде в Оздере с восточной стороны имеется возвышенность, радикально отличающаяся от всех окрестных гор - она имеет почти идеально коническую форму с плоской вершиной, сейчас на вершине её установлены антенны ретрансляторов связи и большая декоративная надпись "Оздере".

Помимо упомянутой братской могилы, Павсаний упоминал ещё о нескольких примечательных захоронениях в окрестностях Колофона, а именно — о могиле упомянутого Андремона (заметим, что он считался основателем или Лебедоса, или «старого» Колофона, но могила его была почему-то возле Колофона), которая располагалась слева от дороги из Колофона в Лебедос, за некой рекой Калаонтом, а также о могиле легендарного сооснователя Колофона Промета, которая находится в местности Политехиды — название, явно происходящее от имени колофонского царя Политехна, которого жена Аэдона в отместку накормила мясом его собственного сына Итиса. Потом Гефест возродил его в виде дятла, но, может в Политехидах был похоронен всё же не Промет, а Политехн?

Учитывая историю со строительством античного «новодела» храма Аполлона Кларосского, завершённого не ранее II века, и свидетельство Страбона об отсутствии храма на этом месте ранее, можно высказать и совсем фантастическую гипотезу: возможно «кларосским» этот храм стали называть как наследника древнего святилища, при этом сам он мог быть возведён практически на руинах «старого» Колофона (и наверняка с использованием остававшихся на месте покинутого города строительных деталей и материалов), этим может объясняться и обнаружение при раскопках комплекса более древних находок — вплоть до X века до н.э. — на самом деле они могут относиться к «старому» Колофону. Настоящий же древний Кларос в действительности находился поблизости, но не непосредственно рядом, и святилище оракула могло располагаться первоначально именно в этом городе, а не на том месте, где был построен храм римского времени. Такое допущение позволяет разрешить все противоречия относительно локализации как Клароса, так и «старого» Колофона.

Полевыми наблюдениями автора на местности в 2013-2014 годах непосредственно напротив того места, где гипотетически мог располагаться античный Кларос, в прибрежной зоне Эгейского моря на удалении нескольких десятков метров от берега были обнаружены скопления камней, которые в ряде случаев образуют геометрически правильные структуры. Гряды камней под водой лежат в правильных направлениях, местами образуя прямые углы между собой, в отдельных случаях они сохраняют черты правильной кладки стен: вероятность того, что штормами несколько рядов камней могли быть уложены в несколько ярусов в прямую линию, исчезающе мала. Отдельные участки таких скоплений камней под водой напоминают вымостки на дне, они образованы группами плоских камней между «стенами». При этом ни ближе к берегу, ни дальше на глубину таких скоплений более не наблюдается, они все располагаются на определённом расстоянии параллельно современной береговой линии, вокруг них ровное песчаное дно. В двух случаях среди этих камней были обнаружены фрагменты крупных форм красноглиняной керамики, сильно окатаные штормами. Однако, исходя из современных представлений, эти участки дна не могли находиться выше уровня моря после XV века до н.э.. Возможно в связи с этим, что и Кларос, подобно Лебедосу, не был основан «на пустом месте», а выступал наследником более древнего доэллинского поселения, часть остатков которого после подъёма уровня моря могла сохраняться ещё некоторое время на прилегающем берегу.

Таким образом, можно считать, что гипотетически приблизительное место расположения античного Клароса установлено нами с приемлемой точностью. На основании изложенного можно указать перспективные зоны для будущих полевых археологических исследований. Необходимо обнаружить место «старого» Колофона вверх по течению Ахметбейли на расстоянии около полутора-двух километров к северу от уже вскрытого раскопками святилища Аполлона Кларосского. Необходимо провести планомерные раскопки на острове Артемиды, благо площадь его невелика, и он может быть раскопан весь. Целесообразно провести археологическую разведку на прибрежных холмах к западу от современного Оздере, а также в море вдоль береговой линии и по берегам малых бухт побережья от западной окраины Оздере до Ахметбейли. Может быть перспективной и археологическая разведка морского дна напротив Нотиона с целью обнаружения возможных следов морской битвы V века до н.э.. Не исключена возможность обнаружения массового захоронения, упомянутого Павсанием, а также захоронений царей легендарной эпохи — та же могила основателя Лебедоса Андремона может быть обнаружена полевой разведкой достаточно легко, поскольку архаичных речных русел между Колофоном и Лебедосом не так уж и много, как и путей, по которым могла пролегать античная дорога. И, в любом случае, регион должен быть признан крайне перспективным для дальнейших археологических исследований.

План Колофона. Больше похоже на римскую усадьбу, чем на греческий полис. Фото Dağa Kaçtım.	Руины стены в Колофоне. Видна явно разнородная кладка. Фото Dağa Kaçtım.
Развалины римских терм в Колофоне. Фото Dağa Kaçtım.	Фрагмент керамической водопроводной трубы римского времени. Фото Dağa Kaçtım.

План Нотиона.	Гавань Нотиона простиралась до дальнего мыса. Фото meric güncü.
Руины амфитеатра в Нотионе. Фото Dağa Kaçtım.	Храм Афины Нотионской. Фото Dağa Kaçtım.
Крепостные стены Нотиона. Фото Dağa Kaçtım.	Нотионский булевтерий. Фото Engin Ertosun.
Нотион. Руины стены и северо-восточной башни. Фото Engin Ertosun.	Разорённый склеп в склоне горы к северу от Нотиона. Фото meric güncü.

Храм Аполлона Кларосского. Общий вид.	Пропилеи Клароса.
Затопленный подвал храма Аполлона Кларосского - т.н. "лабиринт".	Фрагмент статуи титаниды Лето.
Спуск в затопленный подвал храма Аполлона Кларосского, довольно узкий.	Пещера на склоне горы у храма Аполлона Кларосского.
Остров Артемиды с юга. Фото Özgür Döner.	Остров Артемиды на закате. Вид от предполагаемого места Клароса.
Остров Артемиды. Вид с горы, просматриваются основания колонн.	Вид на остров Артемиды (слева вверху кадра) от предполагаемого места Клароса.
Вид на остров Артемиды и место Лебедоса.	Вид на порт Лебедоса с горы.
Конический холм к востоку от Оздере. Вид с моря.	Вершина конического холма у Оздере. Видно, что она сложена известняками.
Гора к западу от Оздере с фрагментами каменной кладки на склонах.	Скопления камней на дне моря.
Скопления камней на дне моря.	Камни на дне моря. Видно, что они лежат по прямой линии.
Скопление камней. Слева от центра кадра - фрагмент керамики, расчищенный автором.	Скопления камней на дне моря. Видно, что большие камни как бы выложены по кругу.
Скопления камней на дне моря.	Скопления камней на дне моря.
Скопления камней на дне моря. Видно, что камни лежат в несколько рядов по вертикали.	Вид на предполагаемый порт Клароса и место города(холм слева), среди растительности видны фрагменты каменных конструкций(?). Фото meric güncü.